Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский Страница 7

У начальника милиции была неплохая память на имена и отчества. Нагибин, пристроивший, наконец, под ноги свой портфель, со снисходительной важностью кивнул.

— Позвольте несколько вопросов, господа, — сказал Турецкий. — Где содержатся люди, арестованные в связи с налетом на дом коммерсанта Дерябина?

— У нас, в СИЗО, — буркнул Короленко.

— Им уже предъявлено обвинение?

— Конечно, — кивнул Махонин, — причастность к убийству они не отрицают. Как, впрочем, и то, что работали на Поличного.

— Их безопасность в тюремной камере обеспечена?

— Если вы о том, что сообщники Поличного постараются от них избавиться, то гарантия стопроцентная, уж будьте уверены, — полковник Короленко важно задрал нос. — Об изоляции… хм, изолятора мы позаботились. «Случайно» повеситься в тюремной камере им не удастся. Следствие в отношении фигурантов ведется, но… как бы вам это сказать?..

— Для «галочки», — подсказал Худобин, и Короленко раздраженно на него зыркнул. — То есть милиция не торопится.

— И тому есть уважительная причина, — пришел на выручку начальнику Махонин. — Мы не можем полномасштабно проводить следствие, пока гуляет на свободе главный виновник всех злодеяний. И вы, как работник прокуратуры, обязаны это понимать.

— Надеюсь, о безопасности вдовы Дерябина вы также позаботились должным образом?

— Могли бы и не спрашивать, — фыркнул Махонин. — Вдова проживает на одной из наших ведомственных квартир. Круглосуточно находится под охраной. Она готова дать показания в суде, как только главный фигурант будет пойман. Женщину защитят, не волнуйтесь.

Турецкий старательно спрятал усмешку. Можно смеяться, можно плакать, но в России, оказывается, уже несколько лет действует нечто вроде американской программы защиты свидетелей. Еще в 2005-м появился закон — «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». Государство гарантирует гражданам охрану, защиту, замену документов, перемену места жительства, изменение внешности, а также полную конфиденциальность лицам, попадающим под государственную защиту в порядке судопроизводства. Вот только толку от этих законов, когда бандитов выпускают на свободу прямо из зала суда, или дают условные срока за убийства, когда суды насквозь продажные, а информацию о человеке, которого «надежно защищает» государство, можно получить у любого участкового за пятьдесят баксов? Нужно быть очень смелым человеком, чтобы согласиться на такую «защиту».

— И вновь о неприятном, — кивнул Турецкий. — Нас встречал оперативник Леонович. Когда мы ехали в гостиницу, он принял сообщение об убийстве некоего Заскокова. Из отдельных реплик, издаваемых Леоновичем, можно было допустить, что преступления связаны и упираются в потерянного Поличного. Это так?

— А как же еще? — фыркнул Худобин.

— Следствие покажет, — вздохнул Короленко.

— Надеюсь, вы понимаете, что утаивание информации от людей, которых вы сами призвали на помощь из столицы?..

— Да нет никакого утаивания, — поморщился Махонин, — мы просто предлагаем не спешить с выводами. Да, покойный Заскоков был партнером покойного же Дерябина. Возможно, он имел информацию, которую определенные лица хотели бы скрыть от правоохранительных органов. А, возможно, нет, пока не знаем. Убойный отдел должен разобраться. Не исключено, что это обычное бытовое преступление. Стоит ли раньше времени наматывать на себя все эти сущности?

— Хорошо, давайте вернемся в нашу песочницу.

— Излагайте, Дмитрий Сергеевич, — проворчал Короленко, — все-таки ваши люди прокололись.

Махонин не смутился.

— Хорошо. Итак, что мы имеем? В тему разработки Поличного были посвящены несколько человек. А о том, что в воскресенье четырнадцатого июня будет его арест, знали только трое. Это те люди, что присутствуют в данный момент в данной комнате. Пал Палыч, Виктор Валентинович и ваш покорный слуга. Информация, сами понимаете, просочиться не могла.

— А она и не просочилась, — усмехнулся Худобин. — Пропажа Поличного не обязана быть связана с его осведомленностью о собственном аресте.

— Действительно, — сухо улыбнулся Махонин, — пропал человек за час до ареста, обычное дело, так происходит везде. Не буду с вами спорить, Виктор Валентинович, иначе мы до ужина никуда не уедем. Переходим к фактам. Существуют две версии. Первая — Поличного похитили. Вторая — сам сбежал. Первую версию мы охотно отвергаем — ввиду ее ничтожности. Похищают обычно добропорядочных людей. Мы реконструировали события того воскресного утра. Поличный и его супруга Инна Осиповна уже проснулись, занимались домашними делами. Дочь Раиса еще не встала, но уже не спала, слышала из своей комнаты, как разговаривают родители…

— Минуточку, — перебил Турецкий, — данная часть «реконструкции» — со слов, как я понимаю, родных Поличного?

— Разумеется, — проворчал Махонин, — наши люди, легко догадаться, при этом не присутствовали. Что имеем, как говорится. Но за домом следили, Поличный всю ночь находился с семьей. Вечером наблюдали его силуэт за шторами. Супруга всучила Евгению Михайловичу ведро с мусором, отправила выбросить. Люк мусоропровода — на площадке. Несколько шагов…

— Ремарка, — вставил Худобин. — Позднее выяснили, что мусопровод в тот день не работал, забился между первым и вторым этажами. Обычный бардак. Кстати, лифт в тот день тоже не работал…

— Ну да, — согласился Махонин, — в домашней обстановке наш фигурант — примерный семьянин, безропотно взял ведро и пошел его опустошать. Назад не вернулся. Позднее ведро обнаружили в закутке пролетом выше.

— Ведро было полное? — уточнил Турецкий. — Поличный так его и не опорожнил?

— По-моему, да, — нахмурился Махонин. — Это имеет научное значение?

— Продолжайте, Дмитрий Сергеевич.

— Во дворе стояла машина с оперативниками, они не спускали глаз с подъезда. Заметить их из квартиры Поличный не мог, поскольку все его окна выходят на другую сторону. Сразу уточню — балконы в доме имеются только на втором и третьем этажах, выходят во двор и расположены в шахматном порядке, перебраться с одного на другой весьма проблематично. Спуститься по веревке он также не мог — окна находились под наблюдением. Итак, в десять тридцать Инна Осиповна выставила мужа в подъезд. Во времени она не сомневается — минутой ранее закончилась ее любимая воскресная передача.

— «Пока все дома», — пробормотал впервые за всю беседу Нагибин. — У меня жена тоже лет пятнадцать назад на нее подсела, так до сих пор слезть не может.

Короленко ухмыльнулся в густые усы.

— Это болезнь всех жен…

— Инна Осиповна была на кухне, перемывала посуду, которую вымыла вечером дочь. Прошло минут семь, она о чем-то задумалась. Пришла из своей комнаты Раиса, забралась в холодильник.

Между делом заметила, что папы не видно, тут до Инны Осиповны дошло, что благоверный не вернулся — она не слышала, чтобы хлопнула дверь. На всякий случай вдвоем с дочерью обошли квартиру, убедились, что Евгения Михайловича нет. Она решила, что он застрял в подъезде, беседует с кем-то из соседей. Вышла в подъезд, прошлась взад-вперед, обнаружила ведро пролетом выше, заволновалась. Как была в халате, побежал вниз, выскочила на улицу, стала бегать по двору. Естественно, эти маневры взволнованной женщины не могли не заметить сидящие в машине работники, они выбрались из машины и тоже стали бегать. Было десять сорок пять утра. Позднее, когда до сведения Инны Осиповны довели, что ее мужа собирались арестовать, с ней едва не случился инфаркт…