Стервами не рождаются! - Галина Владимировна Романова Страница 7

К своему «так» он, как правило, добавлял еще пару-тройку душераздирающих прогнозов ее морального и физического разложения.

Финал их бесед был, как всегда, одним и тем же: Алька поднималась в отведенную ей на втором этаже спальню и, уткнувшись в подушку, принималась реветь, а Денис еще долго, продолжая криво ухмыляться, вещал над ее головой о ее безрадостном будущем.

Кончилось все это как-то внезапно.

Утирая привычно безутешные слезы, девушка вдруг настороженно притихла, услышав, как внизу громко хлопнула входная дверь. Для визитов время неподходящее, да и в отсутствие хозяина сюда никто, кроме домработницы и дворника, не наведывался. Сам он появлялся ближе к полуночи. Сейчас же старинные ходики четко обозначали три часа пополудни.

Алька опустила босые ступни, нацепила подаренные Иваном Алексеевичем мохнатые тапочки и осторожно приоткрыла дверь.

— В общем, ты меня понял, — говорил кому-то дядя Ваня, стоя прямо под лестницей в том месте, где притаилась Алька. — Купишь все по этому списку, упакуешь и подвози сюда. Ничего не перепутаешь?

— Да нет, — без всякого энтузиазма ответил ее недавний мучитель.

— Только не задерживайся. Времени в обрез. Выехать нужно не позже четырех утра.

Отчего-то при этих словах бедное сердечко Алевтины заныло ноющей болью, и в памяти отчетливо прозвучали мамины слова, сказанные ею при прощании:

— Ох, Аленька, чует мое сердце — попадешь ты в беду!

— Ну что ты, мама, — попыталась рассмеяться тогда Алька, хотя в носу противно защекотало, а глаза начало пощипывать от еле сдерживаемых слез. — Ты же меня знаешь — я нигде не пропаду!

— Дай-то бог! Дай-то бог!..

— Алька! — зычно крикнул с первого этажа Иван Алексеевич, отвлекая девушку от бередящих душу воспоминаний. — А ну давай спускайся! Разговор имеется…

Разговаривать с ней хозяин пожелал впервые с того памятного дня приезда сюда, поэтому любопытство, отсутствием которого она не страдала, подстегнуло ее, и уже через мгновение Алька сидела напротив него в гостиной и с напряжением ожидала, что же такое он ей уготовил. В том, что сейчас решится ее дальнейшая судьба, она не сомневалась ни минуты. Вопрос в другом: устроит ли ее это?..

— Боишься? — вполне миролюбиво, что было неплохим признаком, спросил ее Иван Алексеевич, отхлебнув минералки из высокого стакана.

— Да, — кивнула она, сочтя, что откровение в данной ситуации не такой уж плохой союзник.

— Правду говоришь, хвалю, — одобрил он и поставил стакан на стеклянный столик. — А ты не бойся. Плохого я тебе не сделаю. Я тебе помочь хочу…

«Уж конечно!» — едва не фыркнула вслух Алька, но сдержалась и лишь согласно кивнула головой.

— Не веришь, а зря, — заметил всевидящий Иван Алексеевич. — Хочу я, Алька, устроить тебя на работу в одно хорошее место. Работа, скажу сразу, не пыльная, но работать придется от зари до зари.

— А-а-а… кем работать?! — Ехидные слова Дениса о голодных шлюхах, перебивающихся подачками толстосумов, мгновенно ударили по нервам, заставив ее ладони вспотеть.

— Это не то, о чем ты думаешь, — досадливо поморщился он. — Как все-таки испорчена нынешняя молодежь… Работать будешь референтом.

— Где? — вырвалось у нее вместе с вздохом облегчения.

— Увидишь, — туманно заявил хозяин и, поднявшись с кресла, позвал. — Пойдем, кофейку попьем и обсудим кое-какие детали…

Обсуждение деталей затянулось аж за полночь. Все это время она отвечала на вопросы, многие из которых вгоняли ее в краску, сама задавала вопросы, а все больше слушала нравоучения ее теперешнего наставника и время от времени согласно кивала головой.

— Ну, а теперь иди спать, — шлепнул он ее по-отечески пониже поясницы. — И помни: теперь все зависит от тебя! Твоя будущая жизнь в твоих руках. Сумеешь — станешь жить как королева, а нет…

Алька смотрела на него слипающимися от усталости глазами и пыталась переварить услышанное. В голове образовался хаос от всевозможных инструкций, советов и рекомендаций. Но она была почти уверена, что, проснувшись поутру, она рассортирует все по своим местам, выберет необходимое и отбросит ненужное.

Сейчас же единственным ее желанием было — уснуть…

Вдоволь насмотревшись на свое отражение в зеркале, отыскав в себе массу недостатков, Алька со вздохом погасила свет и побрела на кухню.

Как много воды утекло с тех самых пор, когда она впервые ступила на перрон Киевского вокзала. Разве могла она знать тогда, в какой жизненной круговерти окажется.

— Прошлого не воротишь, — печально обронила она, включая чайник. — Что было, то было…

Случилось за последние годы, конечно, многое. Понамешано всего — и плохого, и хорошего, но такого переплета, как сейчас, она не могла себе представить даже в кошмарном сне.

Алька обвела взглядом кухню.

Встроенная бытовая техника, импортные смеситель и фильтр для воды. Кухонный гарнитур вообще статья особая, не говоря уже о многочисленных фарфоровых и хрустальных сервизах.

Все это стоило немалых денег, покупалось не сразу, но с расчетом на долгие годы. Кто же мог знать тогда, что со всем этим ей придется расстаться вот так вот вдруг и сразу.

— Сволочи! — скрипнула она зубами, вспомнив ехидное напутствие одного из сотрудников ей в спину. — Я вам еще устрою!!! Вы рано списали меня со счетов!!!

Плеснув себе в стакан кипятка, Алька добавила две ложки кофе, бросила туда же пару кусочков сахара и, подхватив вазочку с пирожными, вернулась в спальню.

Мягкий свет настенного светильника выхватывал центр комнаты, скрадывая все остальное в мягких тенях по углам.

Боже мой! Сколько труда она вложила во все это! С какой любовью подбирала каждую вещицу, чтобы она, не дай бог, не портила интерьера, не выпячивалась излишней роскошью или, наоборот, не бросалась в глаза бесполезной простотой. Со скрупулезностью, доходящей до фанатизма, следила за чистотой в своем доме, за каждой складкой портьер. А все почему? Да потому что только здесь она не на работе. Только здесь отдыхала душой и наслаждалась покоем. А теперь это все предется продать с молотка или вообще отдать непонятно кому.

И почему?! Для чего?!

«Для того, чтобы выжить… — тихонько всплыл из ниоткуда ответ на ее немой вопрос. — А не лежать обезображенным трупом на какой-нибудь городской свалке…»

Вспомнив, каким недобрым огнем еще недавно горели глаза сидящего напротив мужчины, каким холодом и ненавистью дышало каждое его слово, сказанное в ее адрес, Алька расплакалась.

— Перестань! Прекрати сейчас же! — принялась она уговаривать себя, размазывая по лицу слезы. — Ты же обещала!..

Да, она действительно обещала самой себе после событий той памятной ночи, что не прольет больше ни слезинки, но на деле все оказалось гораздо сложнее.