Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд Страница 70

– Руки вверх, поворачивайся медленно, Ласситер. Несколько полицейских Кетчума втиснулись в ванную комнату. Все они держали пистолеты, направленные на Гектора.

Тот, который постарше и потолще, сказал:

– Мы тебя арестовываем.

Гектор уже все понял, но все равно спросил:

– В чем вы меня обвиняете, вашу мать? Главный коп ответил:

– В убийстве этой несчастной суки. В чем же еще?

Забудь свою личную трагедию. Нам всем изначально вмазали.

Эрнест Хемингуэй

Ричард стоял на берегу реки у мемориала Хемингуэя и смотрел на бюст Хема, чтобы не встречаться со злобным взглядом Криди.

Когда Ричард добрался до своей комнаты в гостинице, его телефон разрывался. Это звонил Криди, призывая его на свидание. Чтобы потянуть время, Ричард соврал, что у машины, которую он взял напрокат, проблемы с двигателем.

– Тогда иди пешком, Ричард, – рявкнул Криди. – Но чтобы твоя задница оказалась здесь немедленно.

Ричард действительно пошел к мемориалу пешком… Он шел по обочине, опустив голову и сунув руки в карманы, размышляя о жалкой развалине, в которую превратила его жизнь за последние несколько дней.

Ричард вздохнул и положил руку на бронзовую голову Хемингуэя.

Криди потряс головой:

– Настоящая трагедия, что так все повернулось, Ричард. Но ты меня подвел, и, что еще хуже, ты рассказал обо мне очень опасному человеку. Скомкал все мои планы. Так что теперь мне от тебя абсолютно никакой пользы.

Ричард глубоко вздохнул и облизал губы. Он не понял, что на самом деле имел в виду Криди. Улыбнулся и спросил:

– Тогда я могу уйти? – Господи, неужели этот пьяный гул в голове никогда не стихнет? Теперь у Криди была голова волка. Может быть, Ханна была права, надо полечиться…

– Тебе придется уйти, – сказал Криди. – Уйти в такое место, откуда нет возврата. – Криди хлопнул в ладоши: – Парни!

Из-за деревьев показались трое одетых в черное мужчин, кажущихся в поздних сумерках живыми тенями. Ричард, выпучив глаза, начал пятиться к ручью (больше ему отступать было некуда), пока не уперся спиной в памятник Хемингуэю.

– Это уже не смешно, Донован, – сказал Ричард.

– Да уж, смешного тут маловато, – согласился Криди. – Ты трепло и безнадежная пьянь, Ричард. Поэтому для тебя конец может быть только один. Не сопротивляйся, и все будет легко и быстро. – Криди гадко улыбнулся. – Просто закрой глазки, Ричард, и думай о Папе.

– Ты не можешь так поступить, – сказал Ричард. Подбородок у него дрожал. Он почувствовал, как по ноге что-то течет, и сообразил, что на этот раз он действительно обмочился. Господи. – Тебя поймают, Криди. Пожалуйста, выслушай меня. Пожалуйста! – Тут Ричард, вспомнив кое-что, решил, что у него есть небольшой шанс. – Моя жена знает про вас, Криди! Она знает, потому что автор детективов, за которым она бегает, этот Ласситер, тоже знает! Если знают они, знают и другие. Убив меня, вы ничего не добьетесь.

Криди качнул головой, скорчил гримасу:

– Ну ты и дерьмо, профессор! Теперь мне придется убить твою жену и ребенка. Какая же ты дрянь, Ричард. Будь ты проклят за то, что вынуждаешь меня так поступить с ними. – Он махнул одному из мужчин: – Давай, Майк. Только теперь пусть ему будет больно.

Ричард закричал и рванулся бежать через ручей, но тут же получил удар ногой в лицо. Четвертый человек в черном оказался у него за спиной. Он схватил Ричарда за шею и ударил по ногам, под коленями, свалив на землю. Затем ударил его лицом о скользкий камень.

Хрустнула кость, Ричард завизжал, закрыв руками окровавленное лицо. Он почувствовал странную, неестественную вмятину во лбу над правым глазом и начал скулить. Затем его вырвало.

Человек в черном сунул его голову в быстрый ручей и держал ее под водой, поставив ногу на шею ученому, пока его ноги не перестали дергаться.

Криди кинул наполовину пустую флягу с дешевым вином человеку, который удерживал Ричарда под водой, и сказал:

– Надень ему на плечо. Сценарий: он был пьян. Упал. Утонул. Конец.

Не дожидаясь ответа, Криди пошел по тропинке к машине, спрятанной в кустах на противоположной стороне дороги.

Черт, теперь придется убивать беременную женщину.

Пожалуй, это самое худшее, что жизнь подбрасывает ему в этом грязном деле. Что еще от нее ждать, от жизни?

Но… На все это можно посмотреть с другой стороны. Гектор Ласситер и Ханна были любовниками или на подступах к тому, чтобы ими стать.

Криди улыбнулся и подумал: переверни все с ног на голову – как говорится, измени ракурс. Эта необходимость убить Ханну Полсон и ее ребенка – не самое худшее, это симметрия. Правда, ужасная. Гектор Ласситер украл у тебя Викторию и ее ребенка. Теперь ты отнимешь у Гектора Ханну Полсон и ее ребенка. Месть. Да, именно так и следует на все это смотреть. Потому что так оно и есть.

Теперь Криди, возможно, даже получит удовольствие от убийства Ханны и ее ребенка.

Это даже поможет стереть другие воспоминания, которые омрачали его настроение, – убийство Патриции Стиллборн, например.

Патриция с ее точеными чертами и волосами цвета вороньего крыла сильно напомнила Криди его возлюбленную Викторию.

Когда его человек держал Патрицию в ванной комнате номера Хемингуэя и зажимал ей рот, пока Криди делал ей смертельный укол героина, умоляющие глаза девушки слишком живо напомнили Криди о Виктории и ужасе на ее лице столько лет назад…

Патологоанатом найдет чернила в моих венах и кровь на клавишах моей машинки.

С. Астрид Вебер

Гектор взглянул на Джимми. Отставной ирландский полицейский слушал его как профессиональный коп. Ему разрешили сделать один звонок. Вместо того чтобы играть в рулетку, разыскивая какого-нибудь местного адвоката, Гектор позвонил Хэнрахану.

Кетчумский полицейский – лет пятьдесят, короткая стрижка и большое пузо – сказал:

– Вас видели в баре гостиницы, где вы пили с этой женщиной, причем дважды. Теперь она лежит мертвая в вашей ванне. Похоже, есть следы борьбы. Кто-то с ней покончил. Вколол ей огромную дозу. ЛСД, может быть, героин. А может, и то и другое.

Гектор кипел от злости: позволить Криди так его подставить. Это в его стиле – сочинить убийство именно такого рода. Господи!

Несколько лет назад четвертая жена Гектора погибла от передозировки через несколько дней после того, как Долорес, их маленькая дочка, умерла от врожденных дефектов, вызванных пагубным пристрастием ее матери. Которое она тщательно скрывала.