Ориан, или Пятый цвет - Поль-Лу Сулицер Страница 71

Они вышли через верхний ярус паркинга.

— Ну а здесь можете выбирать: либо выйти на свежий воздух, следуя за автомобилями, либо спуститься по лестнице справа. Здесь пятнадцать ступенек. Я всегда ставил машину под лестницей и исчезал, как Зорро. Взгляните на часы: весь путь от вашего кабинета занял около двух минут. А шли мы не быстро. Вот тот «фиат» — мой. Подвезти?

Ориан согласилась. На приборной панели лежал экземпляр дневной газеты со странным крупным заголовком: «Подвит Александра Великого, восемь лет, кросс в Мальмезоне».

— Теперь выясняется, что в молодости вы занимались и спортом? — удивилась Орщн.

Пенсон улыбнулся.

— Это фальшивая первая полоса. Мне изготовили ее в нашем цехе для моего сына. Он выиграл воскресный кросс и возмутился, что о нем не написали ни слова. Приходится утешать его.

— Понятно, — растроганно проговорила Ориан. Но этот фальшивый номер заставил ее призадуматься.

Журналист резво тронул с места с включенными фарами. И им обоим было невдомек, что этим вечером у входа в «Галерею» следователя поджидал мужчина на мотоцикле.

Верх башни «Франс-Атом» купался в ватном тумане, который закрывал панораму. Марк Терренёв никогда не любил этого ощущения плавания в высоте, к тому же сильный ветер, дувший с утра, усиливал беспокойство, создавая впечатление легкой килевой качки. На сорок пятом этаже чувствовались его порывы. Чуть поменьше, конечно, чем на пятьдесят втором, где обосновался Орсони, занимаясь общими делами, которые Терренёв окрестил «очень специальными». Утешался он тем, что там, выше, наверняка страдали морской болезнью. Эта каютная обстановка напомнила ему полеты в Бирму, которые в течение четырех лет он совершал регулярно. Он любил твердую землю под ногами и ненавидел самолеты. Взлеты были для него настоящим мучением, а падение «конкорда» поселило в душе тоску и тревогу при мысли о летающих чудовищах.

С тех пор как патрон отстранил его от бирманских дел, Терренёв постоянно пережевывал накопившуюся в нем горечь и злобу, вынашивая мрачные планы, чтобы посильнее ударить по этому «муравейнику». «Анонимное» письмо Эдгару Пенсону было только первым шагом, но, как он признавался себе, этого было недостаточно. Он внимательнее просматривал каждый номер «Монд», особенно страницы с рубрикой «Разоблачения» и не находил публикаций на интересующую его тему. Он понимал, что журналисту трудно развернуть обвинительную кампанию с такими незначительными доказательствами, без риска получить обвинение во лжи. Терренёв должен был идти дальше, но как? По его сведениям, Орсони три дня назад улетел на неделю в Бирму. Новость эту он узнал случайно, когда зашел в командировочную службу фирмы. В это время там оказалась секретарша, которая заказывала три билета на имя «крестного отца» и двух женщин с бирманскими именами. Подумать только, слетав туда раз сорок, он ни разу не взял с собой жену, даже по билету экономического класса! Он вернулся в свой кабинет, бледный от бессильной ярости, и тогда родились мечты о мести.

Случай представился этим туманным утром под видом обычного телефонного звонка из филиала Европейского банка, сейфовый зал которого накануне затопило по неизвестной причине. Этот банк, центр которого находился в Люксембурге, распоряжался многочисленными счетами фирм, занимающихся недвижимостью; их сеть охватывала весь Европейский союз. Таким образом, среди его клиентов числилась и фирма «Агев», счета которой были промежуточным звеном при переводе наличности различным анонимным фирмам. Речь, в частности, шла о некой Одильде Сент-Анжель, проживающей по улице Лежандр в XVII округе Парижа. Уже несколько недель на счет этой клиентки напрямую поступали деньги из бухгалтерии «Франс-Атом». Молодая женщина регулярно появлялась перед окошечком кассы парижского отделения Европейского банка, брала наличные и складывала их в личный сейф. Сейф Одиль де Сент-Анжель оказался в зоне затопления, но не пострадал, будучи водонепроницаемым. Тем не менее дирекция, желая удостовериться, все ли в порядке, тщетно пыталась разыскать клиентку. Удалось лишь установить через Люксембург, что счет мадам де Сент-Анжель пополнялся «Франс-Атом». Уполномоченный отделения решил, что в этой фирме ему дадут номер телефона безмолвной клиентки. Была середина недели, впереди — выходные и в перспективе несколько нерабочих дней. Штат фирмы заметно уменьшился — некоторые руководители воспользовались хорошей погодой и уехали на природу в предвкушении отпусков. Патрон был в их числе, и Терренёв замещал его. Так и получилось, что после бесплодных попыток связаться с финансовой дирекцией парижский агент вынужден был позвонить ему. Полагая, что речь идет о каких-нибудь коммерческих предложениях усердного посредника, Терренёв чуть было не положил трубку, не желая понапрасну тратить время. Но когда его собеседник, представившись, объяснил ему суть вопроса, Терренёв насторожился. Что это, знак провидения? Чтобы проверить слова банкира, он попросил предоставить точные реквизиты счета Одиль де Сент-Анжель, затем, сделав вид, что уточняет, срочно запросил соответствующую службу дать отчет обо всех переводах за последние недели.

— Я очень сожалею, — сказал он наконец, — но не имею возможности сообщить вам координаты мадам де Сент-Анжель, поскольку вся документация находится у нашего директора по общим вопросам, а он сейчас в командировке. Но я передам ему по факсу вашу просьбу и не сомневаюсь, что вы получите ответ в самое ближайшее время. Большое спасибо за предупреждение.

Банкир на другом конце провода, казалось, был в растерянности.

— А с кем я говорю? — спросил он на всякий случай.

— С Октавом Орсони, — ответил Терренёв и положил трубку.

Он несколько минут сидел неподвижно, внутренне возбужденный, не отрывая глаз от только что услышанной фамилии — Одиль де Сент-Анжель — и от головокружительных сумм, получаемых этой дамой от «Франс-Атом».

«С такими деньгами, — подумал он, — можно за один год купить Версаль…»

Терренёв переключил свой телефон на секретариат Орсони на тот случай, если сотрудник Европейского банка вздумает перезвонить. В конце концов, он мог отрицать, что имел телефонный разговор с представителем этого учреждения, и сказал себе, что ни Орсони, ни патрону невыгодно предавать огласке дело, которое может оказаться весьма щекотливым.

Терренёв посмотрел на часы. Почти полдень. Он набрал номер телефона редакции газеты «Монд». Ему сразу ответил женский голос. Он Отметил, что по крайней мере телефон там не работает вхолостую.

— Эдгара Пенсона, пожалуйста.

Голос на этот раз был низкий, прокуренный.

— Пенсон слушает.

Мурашки пробежали по спине Терренёва, ему почудилось, что он сейчас вляпается в нехорошую историю. Тотчас в голову полезли глупые вопросы: оборудован ли телефон журналиста магнитофоном для записи разговоров? Может ли тот, как в полиции, за тридцать — сорок секунд установить место, откуда был сделан звонок? По причинам конфиденциальности все звонки из башни района Дефанс были замаскированы. На панелях собеседников выступали только звездочки или одно слово «сеть».