Казнь на Вестминстерском мосту - Энн Перри Страница 72

— Если это женщина, то она должна быть очень сильной! — напомнил Драммонд. — Если же мужчина, то он вполне мог замаскироваться под цветочницу, кутающуюся от холода в теплую одежду, с надвинутой на глаза шляпой, с шалью, закрывающей шею и подбородок. Но как, черт побери, нам отыскать его?

— Теперь мы точно знаем, о ком надо расспрашивать'. Мы опять начнем с депутатов. Она наверняка продала не один букет — другие тоже покупали цветы. Кто-то может вспомнить ее. Как-никак это было необычно, что на месте Мейзи оказался кто-то другой и что вместо фиалок на лотке лежали примулы. Надо хотя бы выяснить ее рост — большой рост трудно скрыть, да и сутулость бросается в глаза. С помощью одежды можно запросто сделать себя толще, а вот избавиться от природной полноты нельзя. Мужчина может выдавать себя за пожилую женщину, но ему очень сложно замаскироваться под молодую — конституция и кожа не подходят для этого. Может, кто-нибудь обратил внимание на руки? Она наверняка была в митенках, но какого размера? Крупному мужчине никогда не скрыть свои руки и не выдать их за женские.

— Возможно, их действительно было двое? — Драммонд встретился с Питтом взглядом; на его лице не было ни малейшей радости, лишь страшная усталость. — Возможно, цветы были приманкой, чтобы отвлечь внимание жертвы, когда соучастник напал на него?

Томас понимал, к чему он клонит. Африка Дауэлл стоит с цветами, а Флоренс Айвори подкрадывается сзади с бритвой в руке, жертва поворачивается в последний момент — все раны были нанесены спереди левой рукой, — и женщины вдвоем привязывают его к фонарному столбу. Это опаснее, вероятность, что их заметят, больше — две женщины, покидающие место преступление. Но и исключать такую возможность нельзя.

— Нужно искать одежду, — сказал Питт ровным голосом. — Цветочница в дорогом платье и пальто тут же привлекла бы к себе внимание, а депутаты не говорили, что в цветочнице было что-то необычное; значит, она выглядела самой обыкновенной: среднего роста, плотно сбитая, с широкими плечами и пышной грудью, широкобедрая. Простая одежда, вероятно, в несколько слоев; шляпа и шаль, возможно, еще одна шаль, чтобы защититься от ветра с реки. Но самое главное — лоток с цветами. Ведь ей нужно было их купить, но столько, чтобы их было немного. Она хотела выглядеть так, будто заканчивает долгий торговый день: четырех или пяти букетиков вполне хватило бы. Однако где-то она их купила…

— Кажется, вы говорили, что у Флоренс Айвори есть сад? — спросил Драммонд, подходя к камину и наклоняясь, чтобы помешать угли. День был холодным, шел моросящий дождь. Оба мужчины успели сильно озябнуть.

— Но в частном садике не хватит примул на то, чтобы изо дня в день составлять букеты.

— Не хватит? Питт, откуда у вас такие глубокие познания в садоводстве? У вас тоже есть сад, да? Когда вы находите для него время? — Он повернулся к Томасу лицом. — Имейте в виду, когда мы раскроем это дело и вы получите повышение, времени у вас будет больше.

Инспектор слабо улыбнулся.

— Да-да, верно. Действительно, у нас есть крохотный садик, только им занимается главным образом Шарлотта. Просто я вырос в деревне.

— Вот как? — Драммонд вопросительно поднял брови. — Не знал. Почему-то мне казалось, что вы коренной лондонец. Удивительно, как плохо мы знаем тех, кого видим каждый день… Значит, она купила примулы?

— Да, вероятно, там же, где покупают все цветочники. На одном из рынков. Нужно послать туда наших людей.

— Хорошо, организуйте это. И еще опросите депутатов. Я этим тоже займусь. Кто из тех, кого мы знаем, мог бы сойти за уличного торговца? Наверняка не леди Гамильтон?

— Вряд ли, да и Барклай Гамильтон не смог бы выдать себя за женщину — он, кроме всего прочего, слишком высок.

— Миссис Шеридан?

— Возможно.

— Хелен Карфакс?

Питт пожал плечами, вопрос был сложным. Он не мог представить, чтобы у той бледной, несчастной женщины, которую он видел в день смерти ее отца, заплаканной, болезненно влюбленной в своего мужа, страдающей от его безразличия, хватило духу купить цветы, а потом встать на углу и продавать их незнакомцам, готовясь при этом совершить убийство. Он вспомнил просторечный выговор Мейзи Уиллис, ее широкую фигуру.

— Сомневаюсь, что у нее хватило бы духу хотя бы на торговлю, я уже не говорю об убийстве, — честно ответил он. — А с Джеймсом Карфаксом та же ситуация, что и с Барклаем Гамильтоном: он слишком высок, чтобы быть незаметным.

— Флоренс Айвори?

Флоренс ушла от своего мужа, и ей удавалось прокормить себя и дочь, пока их не приютила Африка Дауэлл. Она наверняка где-то работала.

— Да, думаю, могла. У нее точно хватило бы ума и воображения для этого, да и силы воли ей не занимать.

Драммонд подался вперед.

— Тогда, Питт, мы должны взять ее. У нас есть основания для обыска в ее доме. Не исключено, что мы найдем там одежду — если она собирается совершить еще одно преступление, в чем я не сомневаюсь. Господи, да она безумна, не иначе!

— Да, — мрачно согласился Томас. — Да, видимо, так, бедняжка.

Однако детальный обыск показал лишь наличие чиненой и штопаной рабочей одежды, садовых рукавиц и кухонных фартуков — в общем, ничего, во что могла бы одеться цветочница, — а также корзинок для цветов. Лоток, с которого торгуют уличные цветочницы, найден не был.

Третий опрос депутатов парламента кое-что дал. Несколько человек, когда на них слегка надавили, вспомнили, что в ночи убийств цветами торговала другая цветочница, но описать ее они смогли лишь приблизительно: крупнее, чем Мейзи Уиллис, и выше. Но это было все. Зато все отметили, что вместо фиалок она продавала примулы.

Была ли она укутана в шарфы и шали?

Нет вроде бы.

Она была молодой или старой, темно- или светловолосой?

Точно не молодой, она даже показалась им очень старой. Лет сорока или даже пятидесяти. Господи, да кому придет в голову на глаз оценивать возраст цветочницы?

Крупная женщина, в этом они были едины, крупнее Мейзи Уиллис. Тогда это точно была не Флоренс Айвори. Может, Африка Дауэлл — надела побольше одежды, чтобы прибавить себе полноты, воспользовалась гримом, чтобы скрыть нежную светлую кожу, спрятала волосы под старый шарф или шляпу, запачкала руки?

Питт вернулся на Боу-стрит и зашел к Драммонду, чтобы поделиться своими находками и обсудить следующие шаги.

Шеф был вымотан до крайности. Низ его брюк намок, он промочил ноги и замерз, необходимость снова и снова в учтивой форме задавать вопросы, на которые уже были даны отрицательные ответы, а потом тщательно просеивать полученные сведения, каждый факт или предположение — все это отняло у него последние силы. Самым удручающим был вывод, что к концу он выяснил не больше, чем знал вначале.

— Вы думаете, она снова пойдет на это? — спросил Драммонд.

— Одному Богу известно, — ответил Питт. Он не упоминал Господа всуе — просто действительно считал, что знать это может только Бог. — Но если пойдет, на этот раз мы знаем, на что обращать внимание. — Питт отодвинул пресс-папье и чернильницу и присел на край стола. — Только это может произойти или через неделю, или через месяц, или никогда.