Готический храм - Вероника Ульянова Страница 72

Настало время торжественной речи, онлайн трансляция была готова, Капитан вышел на трибуну, речь, написанная пресс-аташе лежала перед ним. Он целиком полагался на свою предвыборную команду, и знал речь наизусть, но она была на всякий случай, он заранее хотел сделать этот момент триумфа своим – толкнуть что-то от себя, пускай криво, но мощно, запинаясь, подыскивая слова, но достучаться. Он понимал, что вдохновение может не прийти, и попросил написать запасной вариант. Он взглянул на людей перед собой, в камеру, а потом представил, что там между этими неблизкими ему людьми стоят Максим и Алина, и он говорит для всех, но на самом деле для них, и самое забавное, что смысл слов для всех, но как он это скажет, его образ, его энергия – для друга и любимой, только они оценили бы насколько он – он; смысл был для будущего, а то, как – дань прошлому Капитану, каким его возможно уже никто не будет знать. Они бы гордились им. И он решился на импровизацию.

– Здравствуйте. Меня зовут Александр Афанасьев. Я ваш новый мэр. Спасибо вам за доверие, за то, что выбрали меня. И еще обращаюсь к тем, кто меня не выбрал. Вас было много, я знаю. Вы не хотели видеть меня на этом месте, потому что я молод – это правда, потому что я кажусь беспечным, слишком привлекателен для политика. Скажу вам правду: я имел множество красивых девушек, так много, что у меня нет уже сильной тяги к беспорядочным половым связям. Да, я красив настолько, что все, кого я хотел и хочу – мои, и поэтому я спокоен, я не хочу реализовывать на этой должности, управляя, свои комплексы. Наоборот, учитывая мою внешность и прошлую любовь к развлечениям, достаточное количество денег – я бы мог развлекаться и наслаждаться жизнью, но я здесь, я здесь уже давно, уже больше четырех лет назад на втором курсе института я перечеркнул свою прошлую жизнь и посвятил все время учебе, развитию. И все это для того, чтобы быть достойным вас, этого города, в котором я родился. Я верю. Я знаю, что сделаю его лучше, вас лучше. Меня прозвали Капитаном еще в школе, тогда это было шуткой, но теперь я вижу в этом сакральный смысл – я Капитан этого корабля, и клянусь вам, что если что-то пойдет не так – я уйду с него последним, приму всю ответственность, пусть даже она будет равнозначна смерти.

Кто-то может подумать, что мои слова – чрезмерный пафос, что даже при моей искренности – я не смогу выполнить обещаний, потому что система … Но посмотрите вокруг – система сломлена, мир изменился, и началось изменение с нашего города. Если в правительстве есть люди, давшие приказ убивать, то поверьте, оно пойдет до конца. Теперь все иначе. Жестоко да, но справедливо, да именно справедливо – вы знаете, что процент преступности снизился до нуля, но это пока, ублюдки есть всегда и сейчас они среди нас, они затаились. Так вот, даже когда они проявят себя – суд над ними будет, сначала суд, а потом, да, расправа. Вы можете сказать, что могут быть и неправильно осужденные люди. Да, они будут. Но это будет 1 % – и я готов смириться с этим – не с легкой душой, но понимая необходимость, принимая вину за это на себя перед Богом – кто в какого верит. Те, кто совершил мелкие преступления – они отпущены, кто не знает, но им вынесено предупреждение – мы не изверги. Мы строим заводы, на которых при повторном попадании они будут заниматься физическим трудом. Больше налоги ваши не будут кормить преступников. Подобные учреждения будут сами себя окупать – проекты готовы, мы приступим к реализации, как только я официально вступлю в права мэра.

Знайте, что я компетентен, и главная, и единственная моя цель – величие этого города, а в будущем и всего русского народа. Потому что, повторюсь, доказывать самому себе мне уже ничего не надо – я красив, умен и состоятелен. Наоборот, вступая на этот пост, я рискую всем: я рискую облажаться, я рискую заслужить вашу ненависть и презрение, я рискую забросить спорт из-за нехватки времени, стать жирным и иметь женщин уже только за деньги, всем этим я рискую ради высшей цели. Потому что эта работа – на самом деле каторжный труд – но он священен для меня. Я мечтаю только о том, чтобы оправдать ваше доверие и преодолеть недоверие.

Воцарилось молчание, первым хлопать начал Андрей. Он улыбался, он представил, как бы понравилась эта речь Максиму. Да и ему понравилась, немного пафосно конечно, но это неотъемлемая черта Капитана, как раньше, как в школе. Да, давно он не видел Капитана таким дерзким. Дежа вю, ностальгия. Будут ли впереди еще такие моменты? Вряд ли. Шквал аплодисментов заглушил его мысли, его стали толкать протискивающиеся к Капитану люди, они стремились пожать ему руку одними из первых, чтобы он запомнил их поздравительные слова из сотен, ждущих впереди.

Когда Капитан позеленел от усталости – он не ел с утра – то некогда, то из-за волнения не хотел, его личный помощник врубился между мэром и толпой, стал перехватывать тянущиеся рукопожатия, и шепнул Капитану: «Сходи умойся и поешь.» Предупрежденные охранники вытащили Капитана из смешения подобострастных и завистливых рук и отвели в туалет. Даже скорее потащили. Капитан был настолько вымотан, после речи все его тело, держащееся на одной воле, включило режим энергосберегания, его ноги заплетались, он спотыкался и виснул на охранниках, держащих его под мышками. Оставленный в одиночестве в туалете, Капитан пошатнулся, прошел в конец просторного помещения и сел на промежуток между раковинами. Он прислонился затылком к стеклу, оно обожгло его холодом, наверное, у меня температура, подумал Капитан, на этом мысли кончились. Он нормально не ел и не спал очень давно. И еще дольше он не радовался и не расслаблялся. Сколько раз он хотел послать все это к черту. Как хотелось напиться, потрахаться, поржать с корешами, поиграть в контр страйк. А как хотелось затянуться косячком, распластаться на постели и потупить. И ради чего он от всего этого отказался? Он конечно помнил, но сейчас это казалось ему лишь словами, кем-то выдуманной за него формулой, в которой нет жизни, науськанной, втюханной ему чужой целью. Но ничего, это пройдет, должно пройти, хоть бы это прошло… отец предупреждал, что наступит момент, когда захочется свинтить, таких моментов будет много, но нельзя, свинтить можно только тогда, когда тебе этого не захочется – когда будешь сытым, выспавшимся, не на ночь. Отец обещал, что удовлетворения будет больше, что ощущение широты возможностей, вкус власти – все перекроет. Но, что если у меня нет страсти к этой власти, я не получаю от нее такого наслаждения, как от свободы. Которая была моей ровно год, и возможно уже никогда не будет. Неужели я застрял здесь навсегда. В одиночестве, в сортире, а там, за дверью толпа людей, ожидающих от меня чуда, ненавидящих меня, вожделеющих меня, все они растаскивают меня по кусочкам, не важно, хотят ли они съесть этот кусок или растоптать – я уменьшаюсь, исчезаю. Я – это не я. Я никогда и не был собой. Я всегда притворялся, чтобы выглядеть круче или из-за того, что меня заставляли делать что-то, не разрешали делать что-то другое, из-за того, что боялся… что она не ответит взаимностью. Потому что я и правда воспользовался ею. Как я мог не понимать, что она не понимает. У нее оставалось так мало детства, но я забрал его остаток. Была ли она счастлива хоть раз в жизни? Такой короткой. Хоть раз?

Будто где-то далеко послышалось шуршание, Капитан посмотрел в сторону двери – в мужской туалет проскользнула блондинка, каре, бэйдж журналистки, стройная, в черном, пиджак, брюки, коричневые ковбойские сапожки, яркие голубые зрачки, пристальный взгляд, милый носик, губы, которым он никак не мог дать определения, пытался придумать красивое сравнение, но отчаивался и просто целовал, безымянные, но такие притягательные, нежные, робкие, любимые, любимая…