Смерть в чужой стране - Донна Леон Страница 74

— Строительная площадка?

— Да, армия решила проводить на этой территории испытания излучения радона. Поэтому они собираются сделать эту территорию закрытой и построить там нечто вроде испытательной установки. Автоматической, разумеется.

— Чья армия, наша или их?

— Ну конечно наша.

— Куда убрали отходы со свалки?

— Кажется, грузовики направились в Геную. Но друг, который рассказал мне об этом, выражался не точно.

— Вы ведь знали, что Вискарди участвует в этом?

— Гвидо, мне не нравится твой обвинительный тон, — резко сказал граф. Брунетти не извинился, и граф продолжал: — Я много знал о синьоре Вискарди, Гвидо, но он был для меня недосягаем.

— Теперь он для всех недосягаем, — сказал Брунетти, но никакого удовлетворения от возможности произнести эти слова не почувствовал.

— Я пытался тебе намекнуть.

— Я не представлял, что он был настолько могуществен.

— Да, был. А его дядя, — граф назвал министра кабинета, — остается еще более могущественным. Ты понял?

Он понял больше, чем ему хотелось бы.

— Я прошу еще об одном одолжении.

— На этой неделе я очень много сделал для тебя, Брунетти. Много такого, что шло вразрез с моими кровными интересами.

— Это не для меня.

— Гвидо, благодеяния всегда делают для себя. В особенности когда мы просим за других.

Брунетти молчал так долго, что граф спросил в конце концов:

— Что случилось?

— Есть один офицер-карабинер, Амброджани. Он только что получил назначение на Сицилию. Вы можете сделать так, чтобы с ним ничего не случилось, пока он там?

— Амброджани? — спросил граф, словно его интересовало только имя.

— Да.

— Я посмотрю, что здесь можно сделать, Гвидо.

— Буду очень признателен.

— Полагаю, как и майор Амброджани.

— Благодарю вас.

— Не за что, Брунетти. Мы возвращаемся на следующей неделе.

— Хорошо. Отдыхайте как следует.

— Да, непременно. Доброй ночи, Гвидо.

— Доброй ночи.

Едва Брунетти положил трубку, некая деталь их разговора мелькнула у него в голове. Он замер на месте, похолодев, глядя на свою руку, все еще сжимавшую трубки. Граф знает, в каком чине Амброджани. Он, Брунетти, назвал его только офицером, а граф назвал майором Амброджани. Граф знал о Гамберетто. У него были дела с Вискарди. А теперь он знает чин Амброджани. Что он еще знает? И в какие еще дела вовлечен?

Паола сменила его на террасе. Он открыл дверь, вышел и стал рядом с ней, положив ей руку на плечо. Небо на западе посылало последние лучи света, скоро стемнеет.

— Дни стали короче, да? — спросила она.

Он крепче сжал ее плечо и кивнул.

Так они и стояли рядом. Зазвонили колокола, сначала легкие колокола Сан-Поло, а потом они услышали повелительный гул Сан-Марко, разносившийся над всем городом, каналами, столетиями.

— Гвидо, мне кажется, Раффи влюблен, — сказала она, полагая, что сейчас подходящий момент.

Брунетти стоял рядом с матерью своего единственного сына, думая о родителях и о том, каким образом они проявляют любовь к своим детям. Он так долго не произносил ни слова, что она повернулась и посмотрела на него:

— Гвидо, почему ты плачешь?