Крадущийся кот - Кэрол Нелсон Дуглас Страница 76

Вильма отложила в сторону бумажник и начала снимать с кольца эластичные стринги. Она была крупная женщина, с сильными руками и непреклонным стремлением выполнить задуманное. Темпл поняла, что ей не спастись.

Мне надо посмотреть, что там происходит наверху. — Темпл встала и шагнула к дверям. Вильма выросла между ней и дверью, точно несокрушимая стена, загораживая дорогу. Темпл опустила глаза. Черные слаксы обтягивали мощные ляжки. Большие жесткие руки поймали хрупкие запястья Темпл и сжались.

— Вы забыли сумочку.

— Ничего страшно. Пусть остается. Вы же здесь. Вы присмотрите…

Она попробовала двинуться с места, но обнаружила, что не может: недвижная, ничем не сдвигаемая, непробиваемая сила удерживала ее. Она посмотрела в бесстрастное лицо Вильмы, ища какие-то аргументы, но увидела в нем спокойную решимость, неподвластную никаким доводам.

— Больше тебя никто не обидит, — это обещание звучало страшнее, чем угроза. — Ни один мужчина больше не будет издеваться над тобой. Тебе не нужно будет продавать себя на сцене из-за того, что они с тобой сделали.

— Я не стриптизерша! Я менеджер по связям с общественностью! Меня никто не насиловал, просто ограбили… Вильма, пожалуйста…

— Сейчас сюда никто не придет. Все наверху, смотрят шоу. Даже охранники там торчат: ничто так не привлекает внимания мужчин, как полуголые девочки. Меня никто не видел. Ни разу. Меня вообще никто почти не замечает: я слишком старая, слишком страшная, слишком обычная… Мои девочки больше не должны мучиться. Все мои девочки. Мне жаль, что я не успела испечь тебе тортик на день рождения, но я не могу тебя отпустить. Вдруг ты кому-нибудь расскажешь, а мне нельзя останавливаться, пока я не найду своих дочек. Я сильная и все сделаю быстро. Не бойся. Тебе не будет больно. Просто постарайся не думать об этом, и все сразу кончится.

Темпл задрожала, чувствуя, как тонкие кости ее запястий сминает безжалостная хватка. Единственной вещью, которая еще способна была шевелиться, был язык.

— Вильма, но именно это говорят все насильники своим жертвам: «не бойся, тебе не будет больно, просто постарайся не думать об этом…» Вы же не хотите быть такой, как они, Вильма!..

— Я и не такая. И все будет не так. Ты просто уснешь. Тебе будет хорошо, спокойно. И никогда больше не будет больно.

— Но жизнь — это боль! Вы не можете остановить боль, просто отнимая жизни. Китти Кардозо хотела жить, у нее были планы. Глинда надеялась вернуть себе своих детей. Близнецы работали над своими проблемами, а вы им помешали разобраться. У всех у них вы отняли не только трагедии, но и победы!..

Сильные руки Вильмы потянули запястья Темпл вниз и усадили девушку обратно на стул.

— Слушайте, — сказала Темпл. — Вы нарушаете свою схему. Сегодня пятница. «В пятницу ты рождена — ты… ты…», — Темпл совершенно не помнила, что там дальше. Совершенно, абсолютно не помнила, как раз тогда, когда вспомнить было необходимо!

— «В пятницу ты рождена — любопытна и умна», — спокойно подсказала Вильма. — Ты родилась в пятницу.

— Откуда вы знаете? Почему вы так уверены?..

— Я всегда была способной к счету. Не слишком хорошо училась, и, наверное, никогда не была особо умной, но цифры заскакивали ко мне в голову сами собой. «Вечный» календарь я знаю наизусть, как монашка — молитвы. Весь он у меня вот тут, — она выпустила левое запястье Темпл, чтобы постучать себя по лбу, а затем потянулась за стрин-гами, снятыми с кольца.

«Ну уж нет!» — подумала Темпл. Ее свободная рука нашарила на подзеркальнике ножницы, маленькие сияюшие швейные ножницы. Она передернулась при мысли о том, что будет, если Вильма их отберет, и, не раздумывая, взмахнула ими, целясь в розовую свободную блузу, и еще раз взмахнула, и потом размахивала, и резала, точно обезумевший японский повар, стараясь не думать о том, что кромсает живую плоть.

Контакт. Сопротивление. Ножницы встретили что-то твердое, потом соскользнули в мягкое. Темпл взвизгнула. Стиснутое Вильмой запястье точно попало в мясорубку. Вильма сдернула ее со стула, как пушинку, бросила на пол, на колени, и протянула другую руку, чтобы отнять ножницы. Темпл взяла себя в руки и выставила лезвия навстречу приближающейся ладони.

И тут откуда-то сверху появился огромный черный тарантул — шевелящиеся мохнатые лапы, устрашающий размер — и спрыгнул прямо на голову Вильмы. Та завопила. Темпл тоже.

Дверь гримерки слетела с петель со звуком выстрела, поддавшись весу мужского тела. Двое мужчин ввалились в комнату, а за ними одна знакомая Темпл женщина.

Мисс Барр сидела на полу и растирала запястье.

Мужчины бросились на Вильму, прижали ее к полу рядом с Темпл и пытались застегнуть наручники. Ножницы лежали неподалеку, открытые и, слава Богу, чистые, без крови.

А вот лицо Вильмы было сплошь покрыто кровавыми царапинами. Алые дорожки струились по лбу, заливали глаза и страшно искривившийся рот, красные капли стекали на розовую блузу.

Лейтенант Молина стояла в дверях, сжимая полуавтоматический пистолет, и выглядела взволнованной и немного виноватой.

Тарантул развернул свернутое в клубок тело и решительно двинулся к Темпл. Одна из его пяти мохнатых лап была задрана вверх и несколько раз прикоснулась к ее лицу, когда Черныш Луи начал тереться о ее плечо, расхаживая взад и вперед, взад и вперед.

— Она в порядке? — спросила Молина своих подчиненных. Она смотрела на Темпл, так что они тоже посмотрели на нее.

— Похоже, да, — сказал один, прежде чем вернуться к схватке с Вильмой, на которой его напарник все так же безуспешно пытался застегнуть наручники.

Раскатистое мурлыканье Луи, наконец, привлекло всеобщее внимание.

— Этому коту надо выдать полицейский жетон, — через плечо предложил второй полицейский.

Темпл уставилась на кота, наконец, узнала его и протянула руки:

— Луи!.. Какое счастье, что я не позволила удалить тебе когти!..

— Бедная детка, — проворковала Электра. — Я принесла вам «Блэк Рашен».

Она поставила напиток, выглядевший как машинное масло со льдом, на подзеркальник и посмотрела на лейтенанта Молину с вызовом, готовая к возражениям.

Темпл сидела все на том же роковом стуле — раньше на нем всегда сидела Вильма. Ее помятое запястье было перевязано стрингами, которыми та собиралась ее задушить. Эластичная леопардовая ткань создавала хорошую давящую повязку, и Молина, прирожденная вожатая бойскаутов, ловко справилась с оказанием первой помощи.

Луи царственно возлежал на подзеркальнике, купаясь в лучах лампочек, обрамляющих зеркала. Единственным напоминанием о его героическом появлении на сцене были следы запекшейся крови на когтях. Эти когти он то выпускал, то втягивал в ритме удовлетворенного мурлыканья.