Подарок наследного принца - Алексей Макеев Страница 8

– Расчищать придется, – ответил старший лейтенант и повернул голову к Гробовому: – Боря, возьми веревку, закрепи справа на оттяжку. Я сейчас бензопилой буду срезать толстые ветви, и мы уроним дерево в твою сторону и освободим лебедку.

– Опасно, командир! – прогудел в ответ спасатель. – Чуть ворохнется ствол – и придавит в один момент.

– Ты не понял, Боря, я буду резать ветви со стороны лебедки, буду освобождать траекторию спуска, а ты зафиксируй дерево по горизонтали, чтобы направление силы было вдоль склона.

– Ладно, понял, – кивнул Гробовой и, накинув на плечо моток веревки, полез по склону вверх.

«Вот что значит опыт, – подумал Гуров. – Павлов сразу увидел решение проблемы с точки зрения физики и интуитивно определил точки приложения сил, прикинул степень противодействия и участие гравитации. Да, в их деле опыт – самое главное». Крикнув Павлову, что пока займется образцами в кабине, он пошел к своей сумке с криминалистическим набором, но старший лейтенант вдруг запротестовал:

– Нельзя, Лев Иванович! Инструкция! Одному работать нельзя.

– Да куда она денется? Машина же плотно лежит на дне ущелья. Думаешь, она поползет дальше или снова начнет переворачиваться? Так здесь ведь уже не склон.

– Не в этом дело, Лев Иванович, – терпеливо повторил Павлов. – Понимаете, инструкции для того и пишутся, чтобы их соблюдали. В нашем деле инструкция – первый закон. Не надо думать, решать, рассчитывать или сомневаться. По инструкции так, значит, и делать надо так. По инструкции нельзя, значит, нельзя. И не важно, почему нельзя. Поскользнетесь, оступитесь, провалитесь через проломленный или гнилой металл, получите травму, а вытащить вас даже с небольшой травмой будет не просто, помощь вовремя не доберется. Всякое может быть. Так что лучше не рисковать. Сказано, что работать вдвоем, значит, так и следует поступать.

– Ладно, ладно, – примирительно поднял руки Лев. – Пришел в чужой монастырь со своим уставом. Принимаю! Буду делать по-вашему.

Спасатели провозились с упавшим деревом около часа, прежде чем оборудование удалось спустить на дно ущелья. Гробовой начал готовиться к вскрытию фургона фуры, а Гуров и Павлов стали обходить лежащую на боку машину.

– Олег, ты человек технический, – позвал Лев старшего лейтенанта. – Глянь своим наметанным глазом. Ты видишь неисправности?

– Ну, так-то сложно сразу сказать, – пожал плечами спасатель. – Вон, во время падения, когда машина кувыркалась с боку на бок, ей и кабину почти оторвало, и фургон смяло. Вы ведь сейчас заговорили о том, что причиной падения стала неисправность машины? Завтра должны приехать специалисты, чтобы провести детальную экспертизу именно этого вопроса.

– Я знаю, – кивнул Лев. – На этом настояло мое руководство в Москве. Дело не в том, что именно сломалось и что послужило причиной трагедии: то ли порвавшийся тормозной шланг, то ли прокол колеса, то ли лопнувшая рулевая тяга. Вопрос стоит по-другому: машина сама упала в пропасть по причине неожиданной поломки или ей помогли туда упасть? Скажу прямо, не специально ли ее туда столкнули, с уже мертвым или оглушенным водителем в кабине?

– Тоже вариант, – согласился Павлов. – Вам виднее, раз вы специально из-за этого случая прилетели сюда. Наверное, есть основания так думать. А сейчас что можно сказать навскидку? Если бы мы легковушку осматривали, то могли бы увидеть потеки тормозной жидкости, оборванный тормозной шланг. А у «КамАЗа» тормозная система пневматическая, здесь сжатый воздух. Причем довольно сложная: главный тормоз, резервный, остановочный, вспомогательный тормоз. Чтобы что-то отлетело, я не вижу, хотя для падения давления достаточно отверстия, незаметного на первый взгляд. Нет, так мы с вами не определим, и голову ломать нечего. А какие образцы вы хотите взять?

– Кровь. Хотелось бы узнать, в кабине кровь одного человека или нет. Ведь в машине ехал еще и сопровождающий, в кабине изначально было двое. Но второй пропал, его не могут найти два дня. Потом, мне хотелось бы обследовать руль, приборную доску, потолок кабины. Я не знаю, что там найдут во время вскрытия, но связать результаты вскрытия с анализом проб из кабины нужно попытаться. Например, следы какого-то вещества в крови, на слизистой оболочке и на руле. Вещества, которое способно заставить человека потерять сознание или вообще приводит к полной остановке сердца. Может быть, водителя отравили, может, ему сделали укол, и в кабине найдется шприц.

– Ясно, – кивнул спасатель. – Значит, вам предстоит облазить всю кабину сантиметр за сантиметром.

– Не только кабину, еще и фургон. Для чего машину угнали? Для чего вообще угоняют машины? Хулиганские побуждения вроде «покататься» я отметаю сразу. Для нас интересны две версии, Олег. Первая: машину угнали из-за содержимого ее фургона, и тогда он должен быть сейчас пуст. Или, по крайней мере, мы найдем лишь часть документов и вскрытые автогеном сейфы.

– А вторая, – подхватил Павлов, – машину угнали, чтобы использовать ее по своему прямому назначению. Это же грузовик, значит, для того чтобы перевезти что-то громоздкое и тяжелое.

– Молодец! – похвалил Гуров. – В условиях террористической угрозы я даже боюсь предположить, следы чего мы там можем найти.

– А если содержимое все еще там? Везли и не довезли. Что могли перевозить террористы, если предполагать, что это они угнали машину – взрывчатку, химические или отравляющие вещества? Тогда как?

– Типун тебе на язык, – хмуро буркнул Лев, продолжая двигаться вдоль днища машины и осматривать его.

– А что, – продолжил настаивать Павлов. – Я понимаю, что террористы, если это были они, вели бы себя аккуратно, нежно обращались бы со своим грузом. А вдруг водитель оказался героем, все понял, а может, от него и не скрывали целей и просто заставили под угрозой оружия вести машину? Может, он умышленно свернул в ущелье, чтобы груз не доехал? Пожертвовал собой!

Гуров остановился и внимательно посмотрел на спасателя. В словах Павлова был определенный смысл. Опыт у него в таких делах приличный, так что задуматься стоило. Правда, террористы водителя не отпустили бы одного со своим грузом, в кабине обязательно сидел бы кто-то еще. Да, должно быть так. По логике. Но какая может быть логика, когда речь, возможно, идет о решениях спонтанных, на грани жизни и смерти. Кто знает, что там произошло? Пока никто! Может, все просто, может, Захарченко просто поехал к знакомой девушке, любился с ней, ночь не спал, а потом уснул за рулем…

Павлов находился рядом, придерживая то чемоданчик с криминалистическими наборами, то поддерживая самого Гурова, когда он, лежа на животе, свесился головой почти до пола кабины. В какой-то момент полуоторванная кабина «КамАЗа» вдруг шевельнулась и со скрипом поползла по мелким камням. Лев не успел опомниться, как сильные руки спасателя удержали его и вытянули наверх. Еще миг, и его голову зажало бы между сиденьем и покореженной дверью.

– Скоро начнет темнеть, – пробасил подошедший Гробовой. – Принимай решение, командир.

– У тебя как? Готово все? – спросил Павлов.