Девушка с белым лицом - Владимир Колычев Страница 8

- Он так орал на тебя… Ты не помнишь? - догадалась она.

- Наверное, ты зря пришла.

Я помнил, как Антон гнал меня домой, в ушах еще гуляло эхо его крика, но само событие осталось за рамками памяти. Не знаю, как там на меня орали, как позорили перед людьми, но, если Элли решила извиниться за мужа, значит, Антон перегнул и даже сломал палку. Если так, то сам пусть приходит и просит прощения. Могу даже предложить подушечку для коленопреклонения.

Открылась дверь, из комнаты вышла Рита, в костюме, с книжкой в руке - милая, нежная, с невинным взглядом юного неискушенного ангела. Занавес поднялся, но вместо оваций наступила гробовая тишина, в которой нервно порхали веера - это Элли мигала в недоумении, а ресницы у нее густые, длинные.

Театральное представление началось с моей реплики, которая прозвучала неожиданно для всех, в том числе и для меня:

- Знакомься: Рита, моя дочь.

Как будто слепень за язык укусил, вот я и махнул им, как лошадь хвостом. Сначала сказал, а потом подумал. Но сразу же нашел объяснение. Только моя дочь могла носить костюм Элли… Или нет?

- Дочь?! - Элли не могла в это поверить.

И у нее на то имелись веские причины. Шесть лет она не могла стать матерью по моей вине, и тут вдруг появляется чудо из далекого прошлого.

- Помнишь, ты спрашивала меня про Катю?…

Обручальное кольцо я надел в двадцать шесть, разумеется, до этого у меня были женщины, но в семейный альбом родителей попала только Катя, моя одноклассница. Она провожала меня в армию, полтора года честно ждала, а потом вышла замуж, возглавив список предательств, в конце которого фигурировала моя бывшая жена.

- Ну, может быть… - Элли выдавила из себя улыбку.

В конце концов, не с ее колокольни устраивать мне сцены ревности, у самой купол с трещинами.

- Ты говори, говори… - усмехнулась Рита, поворачиваясь к нам спиной.

Дверь она закрыла тихо, но у меня почему-то зазвенело в ушах, а в зрительном зале кто-то засмеялся и запустил в меня помидором.

- Что-то ты темнишь, Никаноров? - Элли смотрела на меня с осуждением и едкой насмешкой.

И всей ладонью оттягивала указательный палец правой руки, она всегда так делала, когда злилась и хотела меня наказать.

- Да нет. - Я не мог идти на попятную, это не в моих правилах.

Врать нужно до упора и лучше всего с улыбкой. Это неписаное правило бизнеса должно преподаваться в школе - кому-то наука, кому-то предупреждение.

- Стыдно стало? - Элли звонко щелкнула пальцами и улыбнулась, как она это делала, когда находила объяснение необъяснимому.

Я помнил, как в свое время она оправдывала свое предательство. Оказывается, у нее просто не было иного выхода, кроме как уйти к Антону. Ни много ни мало, Элли встала на мою защиту. Антон мог разорить меня дотла, но ее ход конем предотвратил катастрофу, и тридцать процентов акций остались в моей собственности.

По разводу Элли могла забрать половину от этой доли, но нарочно оставила за мной весь пакет, закрыв его своей грудью как в прямом, так и в переносном смысле. Она стала гарантией моей неприкосновенности, ничуть не стесняясь снимать в свое личное пользование сливки принадлежащей мне доли, причем на законном основании - с подписями в договоре… Я мог смеяться над ее жалкими потугами выставить себя в благородном свете, но ведь в чем-то Элли права: Антон действительно мог оставить меня ни с чем.

- С чего бы это?

- Зря… Некрасивая девушка - это не приговор. - Элли поправила локон, с тихим искренним обожанием глядя на себя в зеркало. - И не надо ее стесняться.

- Рита - некрасивая? - Я ехидно усмехнулся, взглянув на нее.

Укол шпилькой - типичное женское оружие, но пользоваться им нужно грамотно, в меру, а то и до конфуза недалеко.

- Ну, да, свой ребенок - самый красивый… Только Рита - чужая дочь, и ты прекрасно это знаешь.

- Все сказала?

- Да ты не обижайся… Кто еще тебе скажет, как не родная жена?

Мои брови взлетели вверх, но Элли это ничуть не смутило. И улыбнулась она с истомой в глазах, как будто собиралась поцеловать меня в губы, как жена мужа.

- Ты можешь жениться хоть сто раз, все равно я останусь твоей первой женой.

И она действительно поцеловала меня в губы, но быстро, на прощание. Забрала сумочку и ушла, оставив сладкий запах духов и воспоминаний. Элли всего тридцать - зрелая молодость, рафинированная красота, знойная сексуальность - и все это принадлежит другому, она снова уходит к нему.

Но мне почему-то все равно. Да, на душе осадок, но сердце не щемит, ревность не хватает за горло, выдавливая из глаз слезы. Элли мне больше не нужна.

Рита приоткрыла дверь, высунулась из комнаты. Она смотрела на меня одним глазом. Ее забавляла ситуация, которую я так опрометчиво создал, она хитро и вкрадчиво улыбалась.

- Папуля!

Я тоже улыбнулся, но только одной половиной лица.

- Это кто был? Твоя жена?

Рита сделала шаг, поворачиваясь ко мне левым боком, остановилась и снова прицелилась через кончик носа, но уже другим глазом.

- Бывшая.

- Ты правильно сделал, что развелся с ней. Нельзя жить с глупой женщиной.

Рита плавно шагнула ко мне, поворачиваясь правым боком. Правый глаз она закрыла и смотрела на меня левым, через переносицу.

- Ты ее не слушай, на самом деле я красивая.

- Согласен, - кивнул я, присматриваясь к девушке.

Глазастенькая, курносенькая, с ямочками на щеках - все хорошо, только вот овал лица не совсем правильный, рот несоразмерно маленький, надбровным линиям не хватало изящества. А у Элли внешность эталонная - совершенные черты, безупречные пропорции, идеальная симметрия. Но Рита завораживала, а Элли - нет…

- Я очень фотогеничная.

Рита подошла близко-близко, прижалась ко мне левым боком. Я захмелел от прикосновения, от запаха волос и желанного тела… Ну какая же она мне дочь? И кто дернул меня за язык?

- Да, наверное, - туго соображая, кивнул я.

- Не наверное… - Рита повернулась, прижимаясь ко мне животом. - Можешь меня сфотографировать! - сказала она и, с силой отталкиваясь от меня, добавила: - Папочка!

- У меня правда может быть дочь твоего возраста, - пытаясь унять волнение, пробормотал я.

- Откуда ты знаешь, сколько мне лет? Может, мне четырнадцать?

Мне вдруг стало жарко, щеки стали горячими, во рту пересохло, а лоб, напротив, увлажнился. Мне было так стыдно, как будто я уже переспал с Ритой.

Она смотрела на меня пристально, в упор, с нахально-каверзной улыбкой на губах. Рита видела мое смятение, ей было весело, но меня это почему-то не злило, хотя чувство стыда не отпускало.