Прогноз гадостей на завтра - Дарья Донцова Страница 8

В мембране раздался шорох, треск.

– Алло, – повторила я, – Гема, вы на проводе?

– Да, – донеслось сквозь пустоту, – да.

– Вы знаете, что случилось сегодня?

– Да, мне звонили из милиции.

– С вами кто-то есть?

– Нет.

– Может, подъехать?

– Да, – с жаром воскликнула женщина, – да,пожалуйста, очень страшно одной, умоляю, если возможно, прошу…

– Давайте адрес.

– Софроньевский переулок, дом восемнадцать.

– Это где?

– В двух шагах от метро «Проспект Мира».

Я глянула на часы. Ровно шесть. Лена, совершенно спокойная,курила «Парламент».

– Давай барсетку, – велела я.

– А ху-ху не хо-хо? – заржала девица и добавила: – Валиотсюда, пока цела! В милицию она позвонит! Как бы не так. Это я сейчас сообщу вотделение, что ко мне ворвалась ненормальная!

Поняв, что с хамкой бесполезно спорить, я вышла на лестницу.Судя по короткому разговору, Гема совсем другой человек. Представляю, как жуткосейчас бедной женщине. Конечно, мы с ней незнакомы, но с Малевичем нассвязывают годы совместной учебы, короткий роман и взаимная симпатия,сохранившаяся, несмотря на то, что мы очень давно не встречались. На улицесовсем стемнело, и стоял жуткий холод. Впечатление было такое, будто на двореКрещенье, а не самое начало ноября. Машины ехали медленно. Я задумчиво пошла в сторонудома. Похоже, на дороге жуткий гололед, наверное, лучше оставить «копейку»спокойно стоять в гараже. Я не слишком опытный водитель и в такую погоду нестану рисковать. Тем более что наш дом стоит у метро, а Гема живет рядом состанцией «Проспект Мира».

Вход охранял вежливый, но суровый секьюрити, пол и лестницав подъезде были из мрамора, в огромном лифте сверкало зеркало и пахло хорошимидухами. Одним словом, сразу становилось понятно: тут обитают не хроническиеалкоголики с бомжами, а люди, добившиеся успеха в жизни.

Гема оказалась полной противоположностью яркой Лене.Невысокого роста, с идеально уложенными волосами, какими-то блеклыми, словнозастиранными глазами, с бледным лицом и бескровными губами. Я сама не дотянуларостом до метра шестидесяти, а весом до пятидесяти килограммов, но рядом сГемой выглядела словно тучный боров. Жена Эдика была совсем бестелесной, явпервые видела даму с размером бюста меньше моего. При этом учтите, что лифчик75А мне катастрофически велик, а для того, чтобы не бежать домой, в обход вечнозапертых ворот, я запросто протискиваюсь между прутьями.

– Здравствуйте, – прошелестела Гема, –раздевайтесь, хотите кофе?

– Лучше чай, – ответила я, вешая шубку в большой шкаф сзеркальной дверцей.

Гема молча стояла, свесив тонкие руки вдоль тела.

– Ну долго еще ждать? Чайник вскипел, – раздался изглубины квартиры бархатистый голос Эдика, – валите сюда!

От неожиданности я выронила шубу. Спина мигом покрыласьлипким потом. Малевич жив? Рана оказалась не смертельной?

– Ну, девочки, – надрывался голос, – давайте,водка стынет, картошечка, селедочка, кар-кар-кар…

Эдик закаркал. Я перевела глаза на Гему и растерянноспросила:

– Это кто?

Женщина тяжело вздохнула:

– Ужасно, правда?

– Эдик жив?!!

Гема, не говоря ни слова, распахнула дверь в кухню. Оттудавышел, именно вышел, а не вылетел, большой попугай. Весьма непрезентабельноговида: серый, словно заяц летом, и какой-то взъерошенный.

– Это Арчи, – пояснила Гема, – он удивительныйимитатор и страшно умный. Иногда мне кажется, что он на самом деле не птица, азаколдованный ребенок, даже подросток.

Словно услыхав эти слова, Арчи разинул клюв и издалмяуканье, до отвращения натуральное, потом свесил голову набок и спросил:

– Ты кто?

От неожиданности я ответила:

– Лампа.

Арчи свистнул и ушел.

– Ужасно, правда? – повторила Гема, а потомпоинтересовалась: – А откуда вы узнали про смерть Эдика?

Я вздохнула и предложила:

– Может, сядем где-нибудь?

– Да, конечно, – засуетилась она. – Простите, уменя сегодня мозги не работают. Проходите сюда.

Мы вошли в огромную кухню-столовую, хозяйка села на диван,потом вскочила, налила мне чай… Ее движения были суетливы, а руки плохослушались. Сначала Гема уронила ложку, потом просыпала сахар, неловко оторваланиточку от пакетика. Но внешне она держалась молодцом, не плакала, хотя иногдаее голос предательски срывался.

Я потыкала в пакетик «Липтона» ложечкой и рассказала опосещении «Макдоналдса».

– Как вы думаете, – прошептала вдова, – он немучился, не страдал?

Я вспомнила выпученные глаза трупа, искаженное гримасой лицои быстро ответила:

– Нет, нет, умер тихо, с улыбкой на устах.

– Хоть это хорошо, – пробормотала Гема. – Эдикочень боялся боли.

Мы помолчали пару минут, потом Гема, аккуратно положив намою руку невесомую, словно сухой октябрьский лист, ладошку, улыбнулась:

– Очень рада, что именно вы оказались с ним в последниеминуты. У вас ведь был роман?

Я натянуто засмеялась:

– Ну, это громко сказано. Просто много лет назад, еще учасьв консерватории, пару раз мы сходили вместе в кино. Но любовь не сложилась, апотом Эдик женился на Ниночке Арбени.

– Бедная Ниночка, – вздохнула Гема, – вы знаете,что с ней случилось?

– Нет. Встречала одно время фамилию на афишах, но в те годы,когда я концертировала, мы не сталкивались. Понимаете, я всегда была не слишкомпопулярна, а если говорить правду, мной просто разбавляли сборный концерт.Помните, как раньше делали? Сначала чтец с поэмой о Ленине, потом балетная параиз театра, следом кто-то исполняющий классическую музыку, а уж потом эстрадныйпевец, дрессированные собачки, акробаты и юморист-сатирик… А Ниночка даваласольные концерты в лучших залах, два отделения… Она была элита, а я рабочаялошадка вроде тех, что вращали колесо у колодца…

Гема робко улыбнулась, потом опять помрачнела:

– Ниночка умерла.

– Да ну, – ахнула я. – Когда?

– Девять лет назад, собственно говоря, именно из-за еекончины я и вышла замуж за Эдика. Мы были лучшие подруги, понимаете?