Нежная буря - Джайлс Блант Страница 8

— Так я и думал. Что тут было — дорога, по которой возили лес?

— Да. Лет восемьдесят назад, а то и раньше. Но вы видите — по ней продолжали ездить. Может, хозяин этой избенки.

Боба Коллинвуда, напарника Арсено, они нашли внутри хижины.

— Фу, — поежилась Делорм. — Ну и запах.

Избушка, площадью всего несколько квадратных метров, была выстроена из неструганых досок, плохо защищавших от холода и совсем не защищавших от сырости. Здесь имелся холодильник и ржавая койка, на которой лежал скатанный матрас, весь в пятнах. Кухонный стол с двумя раковинами, старинная чугунная печка с распахнутой дверцей, болтающейся на одной петле. Здесь все пропахло тленом и разложением — плесенью, гниющим деревом.

— Замка не было, — сообщил Арсено из-за спины Делорм. — Дверь стояла открытой.

— Этой избушкой долго не пользовались. — Делорм указала на громадные круги паутины возле дверного проема. — Охотничья хижина?

— При этом, конечно, совершенно незаконная, — отметил Кардинал. — Строят их, где хотят, черт бы их побрал. Вопрос в том, кто был этот охотник. В здешних местах добывали себе пропитание не меньше десятка таких бедолаг.

Коллинвуд был юн, лопоух, старателен и молчалив. Кардиналу хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать полные предложения, которые тот произнес за все время своей работы в полиции: обычно Коллинвуд высказывался отдельными словами. Сейчас он указывал на раковину. Водопроводные краны заменяло что-то вроде рукояти насоса. Надев перчатку из латекса, Коллинвуд сунул палец в сливное отверстие и вынул его обратно. Палец был в пятнах.

— Это ржавчина или кровь? — спросил Кардинал.

— Кровь.

— Значит, его, возможно, убили здесь. Хотя, с другой стороны, это может быть кровь какого-нибудь животного.

Делорм стояла на коленях у дровяной печи.

— Похоже, кто-то пытался сжечь в этой штуковине одежду. Коллинвуд, у тебя есть обертка?

Коллинвуд открыл кожаный чемоданчик, где хранились все орудия его ремесла, и они вместе растянули тонкую пластиковую оболочку, прозрачную, чтобы сквозь нее легко можно было разглядеть вещественные доказательства, которые в нее завернут. Щипцами они извлекли из печи почерневшую массу. В ней можно было различить пояс и остатки сгоревших джинсов, воротник рубашки, несколько пуговиц, большие куски подметок и еще что-то обугленное, неузнаваемое.

Коллинвуд достал из чемоданчика один из своих инструментов и измерил подошву.

— Одиннадцатый. [2]

— Хорошо, — сказал Кардинал. — Размеры брюк и рубашки нам тоже нужны. Если осталось достаточно ткани для измерения.

Делорм осторожно ворошила щипцами угли.

— Что это? — сказала она скорее сама себе, чем другим.

Она извлекла оплавленный кусочек металла, положила его на пластик и перевернула. Обратная сторона оказалась не такой тусклой, и на ней можно было разобрать вырезанное изображение какого-то животного.

— Похоже на гагару, — сказала она, глядя на двух мужчин.

Кардинал склонился над ее плечом, чтобы разглядеть получше:

— Тогда я знаю, что это такое.

Северный берег озера Ниписсинг — одно из самых красивых мест в провинции Онтарио, но Лейкшор-драйв, дорога, идущая вдоль узкого залива, в честь которого и был назван Алгонкин-Бей, — дорога эта, очевидно, была проложена с целью утаить эту красоту от общественности. Она всегда была соринкой в глазу для всех, кто пожелал бы полюбоваться здешними видами. На берегу озера теснились заведения быстрого питания, бензоколонки, уродливые гостиницы с причудливыми названиями, а по другую сторону шоссе — автосалоны и торговые центры.

Охотничья база «Гагара» располагалась на западной стороне этих неприглядных мест. База представляла собой десяток крошечных беленых хижин с зелеными ставнями и деревенского вида занавесками. Построили их в пятидесятые, еще до того, как в моду вошли бревенчатые домики. Многие в Алгонкин-Бей думали, что на зиму всякая деятельность здесь прекращается, однако зимой у хозяев базы существовали два важных источника дохода. Первый — от любителей подводного лова, то есть дантистов или страховых агентов, берущих отпуск на несколько дней, чтобы отправиться с приятелями на север и напиться до бесчувствия. Другой доход — от тех, кто ищет себе жилье подешевле: нет ничего более дешевого, чем хижина на Лейкшор-драйв в мертвый сезон.

Кардиналу доводилось бывать на базе «Гагара» несколько раз: как правило, из-за того, что кто-нибудь из ее зимних обитателей избивал до смерти свою жену. Или, наоборот, жена, устав от беспробудного пьянства мужа, аккуратно всаживала ему под ребра острый столовый нож. Иногда здесь попадались торговцы наркотиками. А потом, летом, здесь все наводняли загорелые американцы — экономные семейства, пользующиеся зыбкостью курса канадской валюты.

Кардинал с Делорм находились сейчас в первой из обшитых вагонкой белых хижин, на ней имелась надпись «Контора». Она была вчетверо больше, чем домики, сдаваемые внаем; хозяин жил в ней с женой и детьми. Это был яйцеобразный человек по фамилии Уоллис. На его пухлом лице застыло такое выражение, словно он постоянно мучился зубной болью. В соседней комнате смотрел мультфильмы четырехлетний мальчик, столь же овальных очертаний и с таким же несчастным выражением лица. В воздухе висели запахи вечерней стряпни, и Кардинал вдруг осознал, что голоден.

Уоллис вытащил регистрационную книгу, отыскал в ней фамилию и развернул к пришедшим.

— Говард Мэтлок, — вслух прочла Делорм. — Нью-Йорк, Девяносто первая Восточная улица, триста одиннадцать.

— Лучше бы глаза мои его не видели, — заявил Уоллис. — У нас прошлая неделя была вялая, так что я страшно обрадовался, когда он у нас снял домик, хоть и всего на несколько дней.

— «Форд-эскорт», — прочла Делорм и переписала себе номер машины.

— Точно, — подтвердил Уоллис. — Ярко-красный. Уже пару дней его не видал.

— Когда он приехал? — спросил Кардинал.

— Вроде в четверг. Да, в четверг. Я как раз дал от ворот поворот паре индейцев, они хотели снять домик. Уж извините, я этим не сдаю, и не важно, сколько у меня номеров простаивает. Надоело мне отмывать после них кровь и блевотину. Мне надо поддерживать репутацию.

— Будем надеяться, никто из них не подаст на вас жалобу с обвинением в дискриминации, — заметила Делорм.

— Вы не знаете этих людей. Только посели их вдвоем или втроем вместе с бутылью «Четырех тузов» — и после них уже никому нельзя будет сдать это помещение.

— А что вы скажете насчет нынешней ситуации?

— Вы говорите, что нашли этот брелок на трупе? — Он указал на оплавленный кусочек металла в пластиковой обертке, который Кардинал положил перед ним на стойку.