Убийца в фамильном гнезде - Яна Розова Страница 8

Неудача официального расследования не казалась мне случайной. Я знала, я видела, я чувствовала, что тот, кто нажал спусковой крючок пистолета, послав пулю в сердце Веты, был близким Косте человеком и ненавидел его жену. Он любил Костю и застрелил его, скорее всего, случайно или под горячую руку. Иначе почему в больницу отвезли только его, оставив Вету умирать?

Я уверена, что этот кто-то был членом семьи Цирулик. И мне думается, что дед знает имя виновного в смерти внука и его жены. А зная его, нашел способы убедить руководство правоохранительных органов в том, что расследование не должно коснуться семьи. Поэтому с Виктором Ивановичем Цируликом мне и надо быть осторожной.

Сейчас убийца находится в этом доме. Он здесь, неподалеку. И я встречу его через пятнадцать минут в столовой.

В мою дверь постучали.

– Нета! – На пороге стоял дед. – Я провожу тебя в столовую. Уже два часа, пора обедать.

Я была так напряжена в ту минуту, что восприняла его слова как приглашение на казнь. Мы спустились вниз по белой лестнице, прошли по тому коридорчику, в котором я видела сначала собаку, потом повариху, а потом и мужчину с поводком, и вошли в одну из комнат за тяжелой дубовой дверью.

Здесь, в просторном светлом помещении за круглым столом, накрытым белой скатертью, сидела вся семья. Я запоздало испугалась было, что домашние уже предупреждены о приезде сестры Веты и мой эксперимент уже провален. Однако в семье Цирулик люди не спешили делиться новостями.

Дед вошел в дверь столовой первым, оставив меня в шаге позади себя. Он был выше меня ростом, и я не могла видеть тех, кто сидел за столом, но и я была скрыта от их глаз.

– Добрый день, – сказал дед семье.

Ответили ему вразнобой, недружно, после чего старый Цирулик сообщил нечто вызвавшее паузу, сравнимую только с той, что всегда следует за фразой «К нам едет ревизор»:

– У нас гостья.

Он прошел вперед, к своему месту за столом, а я осталась стоять на пороге. Пролепетав тихое приветствие, я жадно смотрела на присутствовавших, боясь упустить малейшее выражение их лиц, любой знак, который помог бы мне узнать убийцу в лицо.

«Вета, помоги мне!» – просила я сестру, узнавая почти всех сидевших здесь по ее письмам.

Эльвира, хрупкая женщина с пышными светлыми волосами, одетая во что-то простое и элегантное, побледнела и слабо улыбнулась мне. Вряд ли это она…

Виолетта, крупная брюнетка, грудастая и ладная, распахнула глаза и прошептала: «Вау!» Я отметила это.

Руслана изумленно покачала головой. Поправив иссиня-черный локон, она томно глянула на «мужчину с поводком». То есть на Илью, который тоже сидел за столом, но был, само собой, без поводка.

Отец Кости, Валерий Викторович, благообразием напоминавший Николая Второго, смотрел на меня удивленно и испуганно, отчего напоминал суслика. Он был одет в спортивный костюм, который выгодно подчеркивал его развитые бицепсы.

Андрей Викторович, его брат, полноватый дядька с лысиной, почесал правую ладонь. Красный камень на его кресте отразил луч солнца. Его жена Анна Степановна перекрестилась. Заметив это, осенил себя крестным знамением и ее муж.

Никита, хрупкий как мать, с выражением вечного недовольства во взгляде, отложил ложку и отвернулся к окну. Мне показалось, что он нервно вздохнул, словно ему трудно было взять себя в руки. И это про себя я запомнила.

Но больше запоминать было нечего. Никто не бросился ко мне с признаниями и раскаяниями, никто не вскричал: «Я чудовище!», никого убийцей назвать я бы сейчас не смогла.

– Дети, это сестра жены Кости. Ее зовут Нета, – уточнил дед.

Илья поднялся с места и придвинул от стены к столу стул. Я прошла и села рядом с ним.

На пороге появилась Зоя Павловна в сопровождении серой собаки. Она принесла прибор для меня. Никто не потрудился заранее предупредить повариху, что за столом будет еще один человек. Странно.

Серая собака покружилась на месте и, стукнув суставами о паркет, улеглась на пол.

Никто из членов семьи не задал мне ни единого вопроса. Что это было – деликатность, равнодушие или дурной тон?

Никита завел речь о беспутных нравах современной молодежи, которые лично он наблюдает в лагере студентов-археологов, занимающихся раскопками на территории поместья.

– Дед, почему их прогнать нельзя? – вопрошал он. – Ну ведь мерзость творится: пьют каждый вечер, музыка орет, девки чуть не голые пляшут.

– Я попрошу Дмитрия Петровича навести порядок, – успокоила Эльвира сына. – Никитушка, что ты так разозлился на бедных ребяток? Ты и сам с ними осенью шашлыки жарил и пиво пил.

– Я проявил гостеприимство, – ответил Никита недовольно. – Но они же добра не помнят! А твой Дмитрий Петрович, мама, на ночь в Гродин ездит, к жене и детям, а что тут деется – ему без разницы. Он монографию о питекантропах пишет, ему не до реальной жизни.

– Не о питекантропах, Никитушка, – мягко поправила его отставная актриса. – О культуре, которая была тут в шестом веке…

Никита возмущенно хмыкнул, но спор прекратил.

Руслана, сидевшая как раз напротив меня, спросила у Ильи, не может ли он дать ей урок верховой езды. Илья, который в своих пыльных джинсах явно диссонировал с интерьером, объяснил ей, что сейчас на конюшне нет той лошади, на которую можно было бы сесть Руслане. А те, что есть, больно прыткие и, не дай бог, сбросят неопытную наездницу.

Никита, следивший вполуха за объяснениями Ильи, кривовато ухмылялся.

– Илья Александрович, – сказал он наконец. – Не родился тот жеребец, который сбросил бы Руслану. И тебе не удастся.

Илья, который, кажется, и сам понимал это, отделался улыбкой. И на этот раз она, блеснувшая в непосредственной близости от моих нервных рецепторов, заставила меня вздрогнуть. Понимая, что теряю ощущение реальности, я начала на себя злиться.

На слова Никиты Руслана никак не отреагировала, зато дед глянул на внука недобрым взглядом, а Валерий Викторович, полуоткрыв рот, уставился на жену. У отца Кости была занятная мимика: в обычной жизни он казался очень симпатичным человеком, но в момент недоумения, удивления или замешательства становился похож на мелкого грызуна.

Остальные замолчали и принялись сосредоточенно есть. Я заметила, что у всех членов семьи, кроме деда, аппетит был отменный. Даже Эльвира, которая обследовалась в больнице сына с подозрениями на рассеянный склероз и не так давно получила подтверждение диагноза, жевала не переставая. Но тут я бы не стала делать далекоидущих выводов, ведь я не знаю, какой аппетит у таких больных.

Серый пес, позевывая, поднялся с паркета и с самым независимым видом вышел в центр комнаты. Его глаза, которые сначала показались мне загадочными и восточными, сейчас были глазами обычной голодной собаки, а ведь не так давно афган полакомился свининкой.