Тайна приволжской пасеки - Алексей Биргер Страница 8

— Мы сможем искупаться, когда причалим? — спросил Миша у Николая Христофоровича, тоже выходя из полудремы, в которой провел неизвестно сколько времени.

— Накупаемся вдосталь! — заверил Николай Христофорович. — У них там пляжик отличный, и спешить нам некуда. Нам уже немного осталось — видите вон тот мысок?

Ребята встрепенулись и поглядели вдаль. Там, на расстоянии, виднелся зеленый мысок: смутный и расплывчатый в дрожавшей над ним солнечной дымке. Яхта быстро летела вперед, и вот уже различимы стали кроения, небольшая пристань, отдельные Деревья — яблони, сливы и вишни…

Николай Христофорович поручил управление Петькиному отцу, а сам спустился в каюту, вернулся с охотничьим ружьем, заряженным холостым патроном, и выстрелил в воздух. Эхо выстрела разнеслось далеко по реке.

Старый поэт подождал немного и пожал плечами.

— Странно, что Никита не отвечает. Он знает мой сигнал и всегда салютует в ответ!.. Ладно, может, они на работах где-нибудь заняты.

— Сколько там всего народу? — спросил Петькин отец.

— Никита, его жена Алена и двое детей — сын Тема и дочка Валя. Теме девять лет, Вале — десять. Все должны быть на месте, тем более что лето, каникулы… Это на зиму детей перевозят в город к бабушке, чтобы они могли без проблем ходить в хорошую школу. — Он взял бинокль и поглядел. — Катер Никиты у пристани. Конечно, он мог куда-нибудь уехать по суше, на своей «Ниве», но обычно он ездит за всем необходимым на катере, через Волгу, в городок, который пока не виден, но мы за полчаса до него доберемся, когда отчалим. Очень славный городок, стоит поглядеть. И у меня там будет для вас один сюрприз…

Он очень хитро подмигнул ребятам, и те поняли, что сюрприз и впрямь будет какой-то необычайный — впрочем, разве могло от этого человека исходить что-нибудь обыкновенное?

Причал был совсем близко. Яхта подошла к нему, Николай Христофорович накинул канат с петлей на столбик в дальнем конце мостков причала, и вскоре яхта встала бортом к мосткам.

Николай Христофорович выбрался на причал и огляделся.

— Странно, что никто не выходит нас встречать! — заметил он. — И никакого движения нигде не заметно. Может, они все-таки уехали? Тогда нам не повезло!

— Можно выходить на берег? — спросил Петя.

— Да. Только Бимбо, бедняге, придется остаться за яхте. У них есть две собаки, и неизвестно, как Бимбо с ними поладит. Кроме того, у них тут всякая живность — куры, овцы, — которую Бимбо может распугать, ведь он не знает, как правильно себя вести. Но хуже всего будет, если он сунется на пасеку…

— А где пасека? — спросил Сережа.

— Вон там, — Николай Христофорович показал рукой. — Довольно далеко. Пасеку ведь ставят не ближе чем в полукилометре от дома.

— Бимбо, ты остаешься за хозяина! — распорядился Петя.

Бимбо печально поглядел на мальчика, но даже не попытался возражать.

— Ничего, Бимбо! — утешил его Николай Христофорович. — Когда мы пойдем купаться, мы возьмем тебя с собой!.. Не нравится мне эта тишина, — пробормотал он, опять оглядываясь вокруг.

Семеро путешественников пошли по причалу. Николай Христофорович озирался и покачивал головой.

— Смотрите, кто-то идет нам навстречу! — сказал глазастый Миша.

— Да это ж Никита! — обрадовался Николай Христофорович и замахал рукой. — Никита!..

Все вздохнули с облегчением: смутная тревога Николая Христофоровича уже начала передаваться и остальным.

Никита в ответ тоже помахал рукой и остановился у края причала, поджидая гостей.

— Что же ты мне не отвечаешь? — спросил Николай Христофорович, обмениваясь с Никитой крепким рукопожатием. — Быть не может, чтобы не слышал моего выстрела!

— Да так, заработался… — как-то рассеянно ответил Никита. — Пока спохватился ответить тебе, ты, гляжу, уже и подплываешь!

— Может быть, я сильно ошибаюсь, — прошептал Миша стоящему рядом Сереже, — но, по-моему, нам здесь не очень рады!

Сережа ответил выразительным взглядом, дав понять, что полностью согласен с Мишиными опасениями.

— А твои все где? — осведомился Николай Христофорович.

— Уехали в город. На два дня. Детей, понимаешь, надо приобуть, приодеть. Побегают по магазинам — и вернутся.

— Ясно! А я вот друзей катаю, — Николай Христофорович широким жестом указал на Петькиного отца и пятерых ребят. — Хотим у тебя медом разжиться. Ну и молоком, яйцами, сметаной — чем побалуешь. Думал сделать у тебя остановку, но, видно, тебе не до того, раз ты сейчас один за всех хозяйству отдуваешься.

— Да, не до того, — несколько торопливо ответил Никита. — Самая жаркая пора. Но медом угощу, — не менее торопливо добавил он, словно спохватившись, что может обидеть старого приятеля. — А вот насчет всего другого не обессудьте. Только-только полную партию на продажу отправил. — Он сделал приглашающий жест: — Пойдемте в дом.

Николай Христофорович, а следом за ним и остальные пошли за Никитой. Тот провел их в дом, просторный и прохладный, — опрятно ухоженный. В доме стояла глухая тишина, какая бывает, когда разъезжается основная часть семьи.

— Вот! — Никита открыл резную дверцу стенного шкафчика и вынул трехлитровую банку густого темного меда. — Банку на обратном пути завезешь. Банки у нас всегда в дефиците, — улыбнулся он. — Тогда и сочтемся.

По всему было ясно, что Никита хочет поскорее избавиться от гостей. Николай Христофорович посмотрел на него с недоумением:

— Послушай, милый друг, ты не болен?

— Нет, — Никита опять улыбнулся — несколько натужно, как показалось всем, — я в полном порядке.

— У тебя ничего не произошло? — озабоченно спросил Николай Христофорович.

— Нет. А что у меня может произойти?

— Скажи честно, — Николай Христофорович наклонился к Никите, опершись о разделявший их стол, на котором стояла банка меда, — тебе опять угрожали? И поэтому ты отослал семью, чтобы, не дай Бог, твои не пострадали, если что? А сам готовишься поджигателей по-свойски встречать? Если так, то ты знаешь…

— Да нет, никто мне не угрожал, — досадливо отмахнулся Никита. — У нас теперь все тихо, со всеми мир… Я, видно… — он провел ладонью по лбу, — я, видно, устал. Замаялся, запарился. Вот и понимаешь… Извини, что не могу вас принять как следует. Вот кончится запарка, денек-другой отдохну — и опять стану самим собой. Тогда и повеселимся, если на обратном пути заглянете.

— Ну, смотри… — Николай Христофорович забрал банку меда. — Как говорится, смотри, девка, тебе жить!

— Проживем, не волнуйся. — Никита поглядел в окно. — Год вроде обещает быть Удачным.

Николай Христофорович тоже поглядел в окно — и почему-то нахмурился. Но это мимолетное хмурое выражение быстро исчезло с его лица, словно он не хотел, чтобы заметили, что его что-то смутило или раскроило.