Загадочное происшествие в Стайлзе - Агата Кристи Страница 8

В этот момент, авторитетно растолкав всех, в комнату вошелдоктор Бауэрштейн. На мгновение он замер, глядя на несчастную, и в этот моментмиссис Инглторп, увидев доктора, задыхаясь, крикнула:

– Алфред!.. Алфред!.. – и неподвижно упала наподушки.

В следующую секунду доктор оказался уже у постели и, схвативее руки, стал энергично работать, применяя, как я понял, искусственное дыхание.Он отдал несколько коротких, резких приказов слугам. Завороженные, мы следилиза ним, хотя, по-моему, все в глубине души понимали, что уже слишком поздно –ничего нельзя сделать. По выражению лица доктора я понял, что у него самогоочень мало надежды.

Наконец, мрачно покачав головой, он прекратил свои попытки.В этот момент мы услышали снаружи шаги, и сквозь толпу домочадцев пробилсядоктор Уилкинс – небольшого роста, полный, суетливый человек.

В нескольких словах доктор Бауэрштейн объяснил, что он какраз проходил мимо ворот, когда выехала машина, посланная за доктором Уилкинсом,и тогда он изо всех сил побежал к дому. Слабым жестом руки доктор Бауэрштейнуказал на неподвижную фигуру на кровати.

– Оч-чень печально… Оч-чень печально, –пробормотал доктор Уилкинс. – Бедная славная леди! Она всегда была слишкомдеятельна… слишком деятельна… несмотря на мои советы. Я ее предупреждал. У неебыло далеко не крепкое сердце. «Спокойнее! – говорил я ей. –Спокойнее!» Но напрасно! Ее усердие и стремление к добрым делам были слишкомвелики. Природа взбунтовалась. Да-да! При-ро-да взбун-то-ва-лась!

Я обратил внимание на то, что доктор Бауэрштейн пристальноследил за доктором Уилкинсом, когда тот говорил.

– Конвульсии были необычайно сильными, – доложилон, не отрывая от него взгляда. – Мне жаль, доктор Уилкинс, что вас здесьне было в этот момент и вы сами не были свидетелем. Конвульсии по своемухарактеру были титанические.

– О-о! – протянул доктор Уилкинс.

– Я хотел бы поговорить с вами наедине, – сказалдоктор Бауэрштейн. И повернулся к Джону: – Вы не возражаете?

– Разумеется, нет.

Мы вышли в коридор, оставив докторов одних, и я слышал, какза нами в замке повернулся ключ.

Мы медленно спустились по лестнице. Я был крайне возбужден.Вообще, я обладаю определенным талантом дедукции, и манеры доктора Бауэрштейнаположили начало моим самым, казалось, невероятным предположениям.

Мэри Кавендиш коснулась моей руки:

– В чем дело? Почему доктор Бауэрштейн ведет себя такстранно?

Я посмотрел на нее:

– Знаете, что я думаю?

– Что же?

– Послушайте! – Я огляделся. Все находилисьдовольно далеко от нас. – Я полагаю, что миссис Инглторп отравили! Иуверен, доктор Бауэрштейн подозревает именно это.

– Что? – Она съежилась и прислонилась к стене;зрачки ее глаз расширились. Затем с неожиданностью, заставившей менявздрогнуть, закричала: – Нет-нет! Только не это… Не это!

Резко повернувшись, Мэри убежала вверх по лестнице. Я последовалза ней, боясь, как бы она не потеряла сознание, и нашел ее стоящей, опершись наперила. Мертвенно-бледная, она нетерпеливо отмахнулась от меня:

– Нет… Нет! Оставьте меня. Я хотела бы остаться одна.Дайте мне побыть одной минуту-другую. Идите к остальным.

Нехотя я повиновался. Джон и Лоуренс находились в столовой.Я присоединился к ним. Все молчали. Я только высказал то, что думал каждый изнас.

– Где мистер Инглторп? – спросил я.

Джон покачал головой:

– В доме его нет.

Наши взгляды встретились. Где же Алфред Инглторп? Егоотсутствие было странным и необъяснимым. Мне вспомнились слова умирающей миссисИнглторп. Что скрывалось за ними? Что еще она могла бы сказать, будь у неевремя?

Наконец мы услышали, что врачи спускаются по лестнице.Доктор Уилкинс выглядел значительным, пытаясь за внешним спокойствием скрытьвозбуждение. Доктор Бауэрштейн держался в тени. Его мрачное, бородатое лицо неизменилось. Доктор Уилкинс заговорил от имени обоих.

– Мистер Кавендиш, – обратился он к Джону, –я хотел бы получить ваше согласие на вскрытие.

– Это необходимо? – мрачно спросил Джон. Спазмболи изменил его лицо.

– Безусловно, – подтвердил Бауэрштейн.

– Вы хотите сказать…

– Что ни доктор Уилкинс, ни я не могли бы в подобныхобстоятельствах выдать свидетельство о смерти.

Джон склонил голову:

– В таком случае у меня нет альтернативы. Я долженсогласиться.

– Благодарю вас, – кротко отозвался докторУилкинс. – Мы предполагаем, что это произойдет завтра вечером… или,вернее, уже сегодня. – Он глянул на льющийся из окна дневной свет. –В подобных обстоятельствах, боюсь, следствия не избежать… Эти формальностинеобходимы, но я прошу вас, особенно не расстраивайтесь.

Последовала пауза. Затем доктор Бауэрштейн вынул из своегокармана два ключа и отдал их Джону.

– Это ключи от дверей двух смежных комнат. Я их запер,и, по-моему, лучше, если они пока будут оставаться закрытыми.

Врачи ушли.

У меня в голове все время вертелась одна мысль, и ячувствовал, что пора ее высказать. Но это было несколько неосторожно. Я знал,что Джон испытывал ужас перед оглаской и вообще был добродушным и беспечнымоптимистом, который предпочитал никогда не идти навстречу опасности. Возможно,будет трудно убедить его в разумности моего плана. Лоуренс, с другой стороны,обладал большим воображением, меньше придерживался общепринятого, и ячувствовал, что могу положиться на него как на своего союзника. Сомнений небыло – для меня настал момент взять инициативу на себя.

– Джон, – произнес я, – мне хотелось вас очем-то спросить.

– Да?

– Вы помните, я говорил вам о моем друге Пуаро?Бельгийце, который сейчас находится здесь. Он один из самых знаменитыхдетективов.

– Да, помню.

– Я хочу, чтобы вы разрешили мне пригласить егорасследовать это дело.

– Что? Прямо теперь? Еще до вскрытия?

– Да. Время очень дорого. Особенно если… если былкакой-то подлый обман.

– Ерунда! – сердито воскликнул Лоуренс. –По-моему, все это выдумка Бауэрштейна. У доктора Уилкинса и мысли такой небыло, пока Бауэрштейн не вложил ее ему в голову. Он на этом просто помешан. Яды– его хобби, вот они ему везде и мерещатся!