Забытые дела Шерлока Холмса - Дональд Томас Страница 8

Вряд ли кто-либо из читателей помнит старое здание Центрального уголовного суда. Теперь он находится там, где раньше возвышалась Ньюгейтская тюрьма. Ее снесли и на этом месте построили нечто, напоминающее театр. Присяжные размещались в ложе по одну сторону «зрительного зала», подсудимый — по другую. На «сцене» восседали судья, священник и секретарь суда, а там, где должна быть оркестровая яма, стояли скамьи для адвокатов. Обычно Холмс с живым интересом следил за подобными спектаклями, наблюдая, как постепенно меняется поведение обвиняемых. В те времена им еще не разрешалось свидетельствовать в свою защиту.

Сметхёрст сидел на скамье подсудимых, безумными глазами взирая на тех, кто вдумчиво и методично готовил ему смертный приговор.

Холмс не скрывал, что пришел на суд в предвкушении зрелища. С каждой минутой положение обвиняемого становилось все более безнадежным. Сметхёрст в нарушение закона обвенчался с убитой, хотя уже был женат. Едва он с новой супругой поселился в Альма-Виллас, как она тяжело заболела. Он до последней возможности отказывался от помощи других врачей. Сметхёрст собственной рукой составил за нее завещание, вызвал нотариуса и находился рядом, когда несчастная подписывала документ. Согласно «ее волеизъявлению», он оказался единственным наследником. Затем он придумывал различные предлоги, чтобы не допустить встречи покойной с ее сестрой. Свидетели заявили, что замечали выражение ужаса на лице миссис Сметхёрст, когда она смотрела на мужа.

Под ропот возмущения, поднявшийся в зале, доктор Бёрд рассказал, как Сметхёрст полил синильной кислотой хлебные крошки и скормил воробьям, желая проверить, хватит ли такой дозы, чтобы убить их. Помимо прочего, Бёрд, которого доктор Джулиус пригласил для повторного осмотра больной, не нашел у нее ни разлития желчи, ни дизентерии. Все симптомы указывали не на естественную болезнь, а на медленное отравление. За три дня до кончины миссис Сметхёрст доктора взяли образцы ее рвотной массы для исследования. Анализ по методу Райнша выявил наличие в ней мышьяка в количестве более чем достаточном, чтобы вызвать смерть человека.

Хуже того, при вскрытии доктор Тодд обнаружил в почках покойной едкие соединения сурьмы. Правда, в незначительном количестве, но ее присутствие невозможно было объяснить приемом каких-либо лекарств. Вдобавок доктор Тодд уверял, что черты лица мертвой Изабеллы Бэнкс застыли в такой ужасной муке, какую он никогда прежде не наблюдал при агонии. Ее внутренности были воспалены и покрыты язвами. Смерти способствовало также истощение, вызванное неспособностью удержать в желудке пищу.

По собственному признанию обвиняемого, он сам кормил больную и давал ей лекарство. Когда его арестовали в первый раз, ей стало легче и она даже смогла немного поесть. Но как только он вернулся, миссис Сметхёрст умерла. А еще при вскрытии выяснилось, что она была беременна. Срок беременности установили в промежутке между пятью и семью неделями. Таким образом, доктор убил не только жену, но и будущего ребенка.

Холмс внимательно выслушал результаты экспертизы и показания свидетелей. Сметхёрста защищал адвокат Пэрри, потомственный юрист из Уэльса. Этот толстяк в парике, косо нахлобученном на манер солдатской фуражки, отличался красноречием, но так и не смог найти изъян в доказательствах вины своего подзащитного. Когда доктор Тодд объявил, что при вскрытии не нашел никаких следов мышьяка, мистер Пэрри ухватился за этот шанс. Но доктор тут же добавил: больная явно принимала в большом количестве бертолетову соль, а она выводит мышьяк из организма. По всей вероятности, Сметхёрст умышленно дал жене этот препарат, когда яд уже сделал свое черное дело. Незадачливый адвокат добился лишь того, что теперь подсудимого обвиняли уже в изощренном, тщательно продуманном убийстве. Как отметил про себя Холмс, мистер Пэрри еще туже затянул петлю на шее Томаса Сметхёрста.

Положение еще более осложнили свидетели защиты. Доктор Ричардсон и доктор Роджер утверждали, что, если бы Изабелла Бэнкс умерла от яда, мышьяк обязательно обнаружили бы при вскрытии. Но, к несчастью, обвинение быстро доказало, что оба они являются профессиональными платными свидетелями и некогда приводили аналогичные доводы в защиту Уильяма Палмера, печально известного отравителя из Рагли. К тому же сам доктор Ричардсон однажды по неосторожности отравил собственного пациента.

Зрелище краха Томаса Сметхёрста впечатляло куда сильнее, чем любая мелодрама на сцене Театра Британии в Хокстоне. Председатель суда объявил, что все доказательства вины доктора Сметхёрста остаются косвенными. Присяжные не должны выносить вердикт на основании какого-то одного довода, а, напротив, обязаны последовательно выкладывать факты на весы правосудия, чтобы проследить, в какую сторону они качнулись. Однако после выступления свидетелей уже не оставалось сомнений: присяжные поддержат обвинение и для Сметхёрста все закончится петлей на шее и открывающимся под ногами люком. Полчаса спустя прозвучал именно такой приговор.

Сметхёрст долго и бессвязно умолял о помиловании, но председатель суда прервал его излияния, объявив, что через одну-две недели осужденного выведут на крышу тюрьмы на Хорсмейнджер-лейн [6]и повесят на виду у всего города. Обезумевший, сломленный человек на скамье подсудимых выкрикнул: «Клянусь Богом, я невиновен! Это доктор Джулиус погубил меня!»

Такие душераздирающие сцены будоражили Шерлока Холмса не хуже глотка доброго бренди. Однако на сей раз его больше занимал другой человек, второй адвокат Сметхёрста, мистер Хардиндж Джиффард. Пока тянулось заседание, он, уступая пальму первенства мистеру Пэрри, не произнес ни слова. Его обрамленное темными бакенбардами лицо казалось бледным и изнеженным. Будущий лорд-канцлер уже начал прокладывать себе дорогу в Английскую судебную коллегию. Шерлок Холмс был наслышан о нем и угадывал в мистере Джиффарде того выдающегося общественного деятеля, который вскоре обогатит библиотечные полки многотомными изданиями «Законов Англии» Хэлсбери. Когда все в зале поднялись с мест, Холмс достал визитку и написал на ней: «Ваш подзащитный определенно не виновен. С Вашего позволения, я берусь это доказать».

V

Не умаляя достоинств мистера Хардинджа Джиффарда, следует сказать, что он, при всех своих аналитических способностях, крайне удивился, получив эту записку. Позже он признался мне, что во время процесса счел выдвинутые обвинения весьма убедительными. Доктор Сметхёрст обольстил Изабеллу Бэнкс и обвенчался с ней, не имея на то законного права. По его собственным словам, он один кормил больную и давал ей лекарства. Никто другой не мог подсыпать ей мышьяк и сурьму, обнаруженные в анализах миссис Сметхёрст незадолго до смерти. Ничего похожего не содержалось в тех лекарствах, которые она принимала. Один из коллег видел, как обвиняемый экспериментирует с ядом на воробьях. Он не подпускал к жене ее родную сестру и домашнего врача. Он заставил ее подписать завещание, составленное им же самим в свою пользу. Пригласив мисс Уитли в свидетели, доктор пытался подсунуть ей бумагу безо всяких разъяснений. Нотариусу, мистеру Сениору, пришлось вмешаться и заявить, что подпись свидетеля, не знающего, какой документ он подписывает, не имеет законной силы. От Томаса Сметхёрста буквально разило мошенничеством… и убийством.