Тень королевы, или Слеза богини - Карина Тихонова Страница 8

Начальница удивилась.

— Мало зарабатываешь?

— Дело не только в этом.

— А в чем?

И тетя Женя принялась загибать пальцы:

— Продавать умеешь. Я тебя не обманываю, плачу честную зарплату. Лешка у меня вполне приличный парень. Я тоже не старая людоедка. Нет, может, и старая, но не людоедка… Чего тебе еще?

— Не все так просто, — ответила я уклончиво.

Тетя Женя сделала нетерпеливый жест.

— Да ну тебя…

— Не смогу же я всю жизнь этим заниматься! — попробовала я зайти с другой стороны.

— Почему?!

— Скучно потому что!

Тетя Женя подняла брови.

— Скучно?

— Вы извините меня, — покаялась я. — Я все прекрасно понимаю. Если бы не вы, мы бы с отцом просто не выжили. Только не мое это дело — вещи продавать. Понимаете?

— Нет.

— Разве вы не хотите, чтобы Лешка поступил в вуз?

— Нет.

— Нет?! — не поверила я.

— Нет, — подтвердила тетя Женя. — Зачем? Я училась много лет, и что? Каков итог? Продаю на базаре турецкую выделку. Предположим, Лешка куда-нибудь поступит и что-нибудь закончит. И чем он будет заниматься? Продавать на базаре турецкую выделку. Так чего зря время терять? Кому оно сейчас нужно, это образование? Ты посмотри вокруг: безработица гуляет именно среди таких людей. Среди образованных, я имею в виду. Не нужны этой стране грамотные и умные. Нужны спекулянты, и только спекулянты. Я, к сожалению, дошла до этой простой мысли слишком поздно. Так хоть вы с Лешкой не повторяйте моих ошибок!

— Времена меняются…

— Не говори глупости! — вспылила тетя Женя. — Не повторяй эту благостную чушь, которую несут по телевизору для нашего успокоения! Ничего не меняется! Все остается по-прежнему! И. смотри жизни в глаза, а не в задницу! Какой бы диплом ты ни получила, с ним еще пристроиться нужно! Поверь мне: вернешься на рынок, и рада будешь, если возьмут! Так что не валяй дурака.

Я промолчала.

— Ладно, — сказала тетя Женя, резко меняя тему. — Ты устала, тебе пора отдыхать. Бери отпуск.

— Нет, зачем? — испугалась я.

— Оплаченный отпуск, чего заколыхалась? Выспишься, дурь и пройдет. Как отец?

— По-прежнему, — ответила я хмуро.

— Мне рекомендовали одного врача…

— Ой, хватит! Где только мы не были!

— Это хороший врач, — с напором сказала тетя Женя. — Слышишь, Ирка? Хороший!

— Чем он так хорош?

— Он не совсем обычный врач.

— То есть? — не поняла я.

— Ну, не профессиональный…

— Все-все! — замахала я руками. — Закончили этот разговор! Еще к шарлатанам я отца не водила!

— Он не шарлатан…

— Разговор окончен, — повторила я твердо.

Тетя Женя поднялась с сумки.

— Тяжелый у тебя характер, Ирина, — сказала она, не глядя на меня. — Категоричная ты очень. Трудно тебе в жизни придется.

— Вот спасибо, — сказала я. — А то мне сейчас так легко живется!

— Будет еще хуже, — пообещала тетя Женя, — если себя не поломаешь.

И повторила, не глядя на меня:

— Бери отпуск.

— Надолго?

— Как полагается. На двадцать четыре дня. Дальше видно будет.

— Хорошо.

— Домой едешь?

— Мы с подругой в кафе собирались, — солгала я.

— Поздно не разгуливай, — предупредила меня тетя Женя. — У нас за домом человека убили, знаешь?

— Что-то слышала.

— Пока, — сказала тетя Женя и сделала шаг к выходу из нашей тесной каморки.

Остановилась и повторила:

— Хорошо подумай, Ира.

— О чем?

— Обо всем. А Лешку пока не трогай. Если он тебе не нужен, пускай отвыкает. Нечего ему зря дергаться.

Я осталась одна. Медленно собралась, закрыла дверь и побрела на улицу.

Ни с какой подругой я встречаться не собиралась. Мне просто хотелось немного побыть одной и подумать о жизни. Или ни о чем не думать вообще.

Я вышла на оживленный бульвар и огляделась. Народ торопился к метро, но я не захотела сливаться с толпой. Над городом еще не начали сгущаться веселые майские сумерки, воздух был насыщен свежим резким запахом влажной земли, и я остановилась, жадно вдыхая.

Весна — самое бесовское время года.

Именно весной мной начинают овладевать мечты, которые в другое время года кажутся абсолютно неосуществимыми. Именно весной мне начинает казаться, что моя жизнь вот-вот переменится к лучшему. Что вот сейчас я, наконец, пойму, чего же я хочу и куда мне нужно двигаться, чтобы этого достигнуть. Что, начиная с этой весны, все в моей жизни пойдет по-другому.

По-правильному. По-праздничному.

Но одна весна сменяется другой, а все остается по-прежнему.

Моя прогулка изрядно затянулась, и домой я попала уже в начале одиннадцатого.

Проходя мимо подъезда, в котором жил убитый сосед, я втянула голову в плечи. Почему-то мне было стыдно.

На скамейке сидела незнакомая мне женщина и тихо плакала. Сначала я хотела пройти мимо, но все же замедлила шаг. Постояла в нерешительности и осторожно приблизилась к ней.

— Вам плохо? — спросила я участливо.

Женщина подняла голову. Ее лицо было мне незнакомо. Впрочем, я не могу похвастаться особенной наблюдательностью. Вполне возможно, что она живет в нашем доме.

— Плохо, — ответила женщина и снова расплакалась. Уже громче.

Я присела рядом с ней и взяла ее за руку.

— Могу я чем-то помочь?

— Нет, — ответила женщина, всхлипывая. — Мне теперь никто не может помочь.

— Хотите воды?

— Хочу, — ответила она.

— Тогда давайте зайдем ко мне, — предложила я. — Выпьете воды, умоетесь…

— Вы живете в этом доме? — перебила меня собеседница.

— Да. Только не в этом подъезде.

— А Казицкого вы знаете? То есть…

Женщина громко всхлипнула и поправилась.

— Знали?

— Казицкого? — медленно переспросила я. По коже побежали мурашки.

— Юру Казицкого! Он жил в этом подъезде!

— А вы ему кто? — спросила я.

Женщина беспомощно пожала плечами:

— Формально никто… Мы собирались пожениться, но не успели…

И она разрыдалась.