Если женщина хочет… - Юлия Павлова Страница 8

— Людмил, а у тебя версия своя есть?

— Нет. У нас в библиотеке никаких ЧП до сих пор не было, потому что нет разногласий в коллективе. Каждый занимается своим делом, никто никому не мешает. Работаем вчетвером за семерых, живем в свое удовольствие. Илья был сбоку припека…

— Ну?..

— Ну и нечего рассказывать. Илья человек приходящий, а у нас ежедневные трудовые будни. Всем деньги нужны…

Людмила для убедительности размахивала рукой, в которой посверкивал маленький кухонный нож. Олег перехватил нож, положил на стол.

— Аккуратней… И не перестарайся в объяснениях… Даже если месячный фонд зарплаты всей вашей библиотеки выплачивать одному человеку, то на такой автомобиль, как у тебя или у Эсфири Иосифовны, пришлось бы копить лет десять, экономя, не завтракая карбонатом и не нося колготки по двадцать долларов за пару.

— Разглядел.

— Трудно было не заметить. Людмила, на вопросы все равно придется отвечать!

— У нас ничего, абсолютно ничего криминального никогда не происходило! У Эси знаешь кто муж?

Телефонный звонок не дал ей договорить, а ему всерьез разозлиться. Людмила подняла трубку, послушала и аккуратно положила на место. Лицо ее изменилось.

— Вот… мужской голос… Сказал, что если я не отдам порошок, то буду следующей валяться у дороги.

— Какой порошок?

Людмила сникла. Плечи опустились, руки отяжелели. Ей захотелось лечь в темной комнате, накрыться одеялом и обо всем забыть.

— Понятия не имею.

И тут раздался еще один звонок, от которого Людмила вздрогнула, а Олег подскочил на месте, — долгий, пронзительный звонок в дверь.

— Я открою, — решительно сказал Олег.

Людмила пошла следом, но встала сбоку от двери, чтобы ее не было видно звонившему.

За дверью стояла разъяренная Елена.

— Добрый вечер, Олег Данилович. Замечательно, что вы здесь. — Она вошла в холл и заперла за собой дверь. — Представляете… Привет, Людмил… Представляете, приезжаю домой, козел отчим опять заводит длинную песню о моем аморальном поведении, мать делает вид, что ничего не слышит, у меня сразу тошнота, а тут еще звонит телефон. Какой-то гад обещает мне весеннюю лесополосу у дороги с пулей в затылке, если я не отдам порошок. Причем я понятия не имею, что за порошок. У меня дома только стиральный. Илья опять воду замутил и смылся… прости меня господи! Чего вы так на меня смотрите?

Людмила нервно провела пальцами по лбу, как бы растирая продольные морщины, которых еще не было.

— Мне тоже позвонили. И тоже потребовали отдать порошок.

Взгляд Елены изменился. Они с Людмилой почти одновременно сказали: «Эсфирь?» Людмила подошла к телефону, набрала номер.

— Алло! Эся, ты? Тебе только что не звонил противный мужской голос?.. Ах, ты в шоке… Не плачь, ты не одинока, про нас с Леной тоже не забыли… Не знаю… В библиотеке… Олег с нами… Нет, еще не приходил… Хорошо.

Лицо Елены пошло красными пятнами, она расстегнула показавшуюся вдруг тяжелой шубу.

Положив трубку, Людмила в задумчивости пошла привычным маршрутом, Олег и Елена поплелись за ней. На кухне Людмила села на прежнее место.

— Ей тоже угрожали. Текст такой же, как у меня. А тебе, Лен, точно про пулю в затылке сказали или ты додумала?

— Точно. Лесополоса у дороги. Весенняя прогулка.

— Он еще и юморит, гад. — Людмила дотянулась до чайника, нажала на кнопку включения. — Олег, что же делать?

— Отдать порошок.

— Какой?

— Любой. И сделать это под чутким руководством милиции.

— Нет! — Елена отрицательно покачала головой и даже рукой повела. — Никакой милиции. В этих играх слишком часто в выигрыше остаются бандиты, а простые граждане подлечиваются в больнице, если выживут. Мне в моем положении это ни к чему. Давайте думать в другую сторону. Если вам, конечно, не трудно, Олег Данилович.

— Не трудно. Но милицию как подстраховочный вариант надо иметь в виду.

— Иметь в виду ее надо. — Елена сделала неприличный жест. — Людмил, Усман приходил?

— Нет еще, жду. А мы Танечке не позвонили.

— Да кому она нужна, корова дебелая?

— Не скажи.

Пока Людмила звонила, Елена приготовила три чашки чая. Людмила молча слушала телефонную трубку, выражение ее лица стало совсем нерадостным.

— Короче, на автоответчике наша цицеронша попросила дурака мужчину не пугать ее глупыми звонками, а для нормальных людей оставила информацию, что уехала в библиотеку.

— Значит, сейчас сюда заявится. Она третья в списке людей, на которых у меня начинается токсикоз. После отчима и Валентины Геннадьевны, мамочки Ильи.

Звонок в дверь раздался сразу после слов Елены. Олег и Людмила ушли открывать дверь. Елена быстро подошла к портфелю следователя, щелкнула замком и залезла внутрь почти с головой. Ничего особенного она в портфеле не нашла, недовольно хмыкнула и поставила его на место. Ни папок с бумагами, ни пистолета, ни электрошока. Скукота, с таким мужчиной не почувствуешь себя в безопасности. Хотя пистолет у него может быть в кобуре под мышкой, а он сидел на кухне в куртке…

Голоса приближались к кухне, доминировал Танечкин, ноющий, нудный. Елена сморщилась и даже поднесла руку к горлу, сдерживая противный спазм. Но при виде вошедших улыбнулась как можно дружелюбнее.

Следом за Татьяной в кухню вошел мужчина, на которого она могла смотреть с удовольствием круглосуточно. Высокий мощный чеченец Усман внес четыре букета бордовых роз. Один с небрежной улыбкой отдал Татьяне, второй, поцеловав руку, вручил Людмиле, третий положил на стол, а четвертый преподнес Елене, опустившись на колени перед ее стулом и поцеловав ей ногу через юбку.

Больше всего эта сцена понравилась Елене. Ничего не скажешь, красиво. Она приняла букет и покосилась на свой живот. Если б не он, могла бы сейчас провести вечер в ресторане, напиться до полубессознательного состояния и вести себя самым безобразным образом. Усман бы простил, он ее любит такую. Вот ведь какая несуразица получилась. Усман женат, Илья убит. Одна она теперь, с ребенком, никому не нужная.

Елена оглянулась на звон бокалов. Людмила разливала кофе… А может, все обойдется? Может, все-таки рассказать про порошок?

Он вспомнил Усмана. Тот проходил за последние два года свидетелем по трем делам. В отдел всегда приходил точно в указанное в повестке время, очень хорошо одетый, самоуверенный донельзя, на фоне замотанных следователей смотрелся этаким мушкетером.

Шорох оберточной бумаги и шум наливаемой в вазы и банки воды не смогли заглушить нудный голос разговорившейся Танечки: