Кто-то следит за мной - Виктория Готти Страница 8

Билли вновь посмотрел в окно; Роз спала. Он бросил окурок на землю, растоптал каблуком. Его охватила эйфория, буквально распирало от радости. И он знал, что хорошее настроение останется с ним до позднего вечера, когда он будет лежать в постели без сна и думать о Роз, о ее великолепном теле, ее божественном лице. Билли взглянул на часы и улыбнулся. Скоро, скоро она получит его посылочку.

* * *

Она попадает в какое-то затянутое серым туманом место. Но туман постепенно рассеивается, и она видит перед собой большой особняк с конюшней. Ей тут рады, тут она в безопасности. Откинув голову, сквозь листву дуба она смотрит на плывущие по небу облака.

— Иди сюда, Роз, — шепчет он, тянет за руку. — Пойдем в конюшню.

Она идет по каменистой земле, добровольно, не сопротивляясь. Он предупреждает, что надо смотреть под ноги и сжимает руку так крепко, что болят пальцы. Но она не жалуется. Вместе с ним она заходит на сеновал. Он расстилает одеяло на большом тюке сена у дальней стены. Тянет ее к себе, прижимает к груди, она носом тыкается ему в шею.

— Я люблю тебя, Роз, — шепчет он. — И всегда буду тебя любить.

Он берет ее лицо в ладони, касается губами ее губ. Они целуются, а его руки скользят по ее шее, плечам, груди. Бедрам. Его руки возятся с ее зеленым атласным платьем, снимая его, обнажая ее тело.

Она теряет голову от его прикосновений, жара его рук, нежности губ. Он еще крепче прижимает ее к себе, потом осторожно кладет на одеяло, ложится на нее. Медленно, осторожно входит в нее. Она пытается выскользнуть из-под него. Такого она никому не позволяла. Но она бессильна в его объятиях. Его меч входит все глубже. Боль, что-то рвется. Она вскрикивает сначала от боли, потом от наслаждения… и уплывает куда-то высоко-высоко… чего бы ни хотел Димитрий, что бы он ни делал, она принадлежит ему.

Потом она заглядывает в его глаза, вбирая в себя их мягкость, ранимость. Ее тело умиротворено, она прижимается к нему, и долгий, удовлетворенный выдох слетает с ее губ.

* * *

Роз проснулась от пронзительной трели будильника с мокрым от пота лицом. Протянула руку, нащупала часы, нажала на кнопку.

Безмерное облегчение разлилось по телу, когда она поняла, что все это ей только снилось. Роз тряхнула головой, пытаясь вспомнить вчерашний вечер: прием в «Астории», послание, розы, незнакомый молодой человек, попросивший ироничный автограф… потом обморок. Жар спал, дыхание выровнялось. Но она не отделалась от вчерашнего испуга. Конечно же, и сон этот приснился ей не без причины. Подсознание откликнулось на возвращение Димитрия в ее жизнь.

Она посмотрела на вторую половину кровати: Ивен уже поднялся. Она перекинула ноги через край кровати, сунула их в шлепанцы, несколько мгновений посидела, наслаждаясь прекрасным видом, открывающимся из окна спальни. Под низким солнцем зимнего утра на пруд ложились длинные тени. Аккуратно подстриженные деревья не мешали любоваться склонами лужаек. Но холодный ветер, задувающий в окно, не дал Роз засидеться.

Коридором она прошла в спальню дочери, осторожно открыла дверь, на цыпочках подошла к кровати. Волосы Алексис разметались по подушке. Роз убрала со лба пару прядей. Она обожала смотреть на спящую дочь.

Присев на край кровати Алексис, Роз думала о том, что времена года меняются, а жизнь ее по-прежнему вертится вокруг Алексис. И Ивен не раз мягко намекал, что его тревожит такая сверхопека. Он не грешил против истины. Для Роз Алексис была пупом земли. Она наблюдала, как растет ее дочь, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. И процесс этот казался Роз нескончаемым чудом с того самого момента, как начала формироваться личность девочки. Нет, пожалуй, с более раннего момента, со дня, когда она родилась.

Роз помнила все, словно произошло это только вчера: первый шаг Алексис, первые слова, отказ от бутылочки, первый глоток из чашки. Роз помнила, как Алексис без особых слез отдала байковое одеяло, которое любила теребить перед сном, как первый раз одна пошла в школу.

Все, кто знал Алексис, отмечали ее впечатлительность и заботу о других. В одиннадцать лет она уже была вполне самостоятельна. Впрочем, то же самое Роз могла сказать и о себе. Однако, в отличие от Роз, Алексис была куда как более беззаботной и не подозревала об угрозах, с которыми иной раз приходится сталкиваться людям. Наверное, потому, что ее детство не омрачали такие события, что выпали на долю ее матери. И Роз намеревалась как можно дольше ограждать дочь от злых сил.

Она разглядывала лицо спящей дочери, аккуратный носик, ямочку на подбородке, сильную линию челюсти. Но главным достоинством Алексис были ее огромные, сверкающие синие глаза.

Роз прикрыла за собой дверь и пошла в ванную. Стоя под душем, мысленным взором продолжала любоваться своим ребенком. Намыливая шампунем волосы, думала о темных волосах Алексис и ее густых длиннющих ресницах.

Роз нисколько не сомневалась, что Алексис вырастет красавицей, но пока она хотела только одного: чтобы у ее дочери было нормальное, счастливое детство. Она молила Бога и мечтала о том, чтобы дочь вступила во взрослый мир, не отягощенная грузом эмоциональных переживаний. Роз прилагала все силы к тому, чтобы детство Алексис коренным образом отличалось от ее собственного.

* * *

Роз была единственной дочерью Виктора и Софи Кальветти. Принадлежала эта семья к низшему классу, но Роз с рождения окружали любовь и забота. Виктор, симпатичный, хорошо воспитанный мужчина, обожал свою семью. В Роз он души не чаял, рассказывал ей сказочные истории, приносил сокровища, найденные во время прогулок по лесам: яйцо малиновки, клевер с четырьмя листочками, бабочку, угодившую в паутину. А Роз боготворила своего отца, считая его сказочным принцем, который мог щелкнуть пальцем — и обратить в явь любое ее желание.

Беда Виктора Кальветти заключалась в том, что он с рождения болел эпилепсией и не мог зарабатывать достаточно денег, чтобы содержать семью. Стоило ему получить постоянную работу, как с ним случался припадок, который надолго выводил его из строя и пугал тех, кто работал рядом. Лекарства не могли полностью избавить его от припадков.

Работать, однако, он умел, был мастером на все руки, но лишь Миллеры сумели оценить его по достоинству. С разрешения и согласия босса он вкалывал за троих, когда чувствовал себя хорошо, а если работать не мог, его об этом и не просили.

Из-за болезни мужа основным добытчиком в семье была Софи. Работала она старшей горничной в поместье «Лорел», где Миллеры жили в массивном белом трехэтажном кирпичном особняке, построенном в колониальном стиле, с большими колоннами по фасаду. Окружали особняк акры ухоженных лужаек, а внутреннее убранство отличалось изысканным вкусом. Если Виктор открывал перед Роз магию красоты природы, то Софи учила ее прозе жизни. Мать часто говорила ей, что надо упорно трудиться, если она хочет чего-то достигнуть. И Софи, и Виктор старались обеспечить дочери достойное детство и счастливое будущее. Хотя с деньгами было туго, Кальветти с максимальной пользой использовали каждый цент. Софи никогда не попрекала мужа его болезнью, наоборот, ценила его за то, что он умел делать лучше других. С раннего возраста Роз подражала достоинствам родителей, и по ее разумению, их семья могла считаться идеальной.