Чудо в пушистых перьях - Татьяна Полякова Страница 8

Посмотрела на телефон, немного потопталась рядом и, ничегоне дождавшись, вернулась в кухню, где продолжали страдать Юрик с Варварой.Бабка выглядела утомленной и даже растерянной. Причину их беспокойства я неочень понимала, прежде всего потому, что после крепких ночных возлияний я хотьи смогла подняться с постели, но соображала все равно не очень. Допустим, Шляпав самом деле умер (хотя с какой стати молодому мужчине умирать?), но допустим,все же умер, и что? Куда он делся из подъезда? Мертвые, как известно, по улицамне бегают, а поверить в то, что кто-то на него позарился и прибрал к рукам, явсе-таки не могла. Чепуха получается. Значит, Шляпа живой, очухался малость иубрался восвояси.

Юрик с бабкой, точно по команде, уставились на меня, а ясообразила, что последнюю фразу произнесла вслух, причем довольно громко.

— Все вам привиделось, — кашлянув, добавила я.Бабка только-только собралась ответить, как опять зазвонил телефон, и ябросилась в прихожую.

— Мне бы это… Василису, — сказал мужской голос,звучал он с такой мукой, что мне сразу захотелось рассола.

— Это я, — отозвалась я тоже не очень весело.

— Здорово. Узнала? Это Володя.

— Привет. Как дела?

— Нормально, — ответил он неуверенно, помолчалнемного и спросил:

— Ты чего-нибудь помнишь?

— Про тебя или про себя?

— Про меня.

— Нет, — вздохнула я. — Помню, как ты измашины вышел и упал.

— Значит, была машина? — насторожился он.

— Была. Она и сейчас есть. Под окнами стоит.

— Вот здорово, — повеселел Володя. — А я,поверишь ли, ну ничего не помню. Должно быть, здорово башкой тюкнулся. Шишкавыперла с кулак величиной… А как я домой попал? — поинтересовался он черезнекоторое время, закончив восторгаться своим увечьем.

— Не знаю, — честно ответила я. — Я к себеподнялась и отключилась. А утром вспомнила, что ты меня домой привозил, ну имашину увидела Я ключи нашла, — решила я его порадовать.

— Здорово, — опять сказал он и хихикнул — Значит,машина заперта, а ключи у тебя. Слушай, может, махнем на речку? Ты как?

— Махнем, — ответила я, все еще туго соображая.

— Вот и ладненько. Я зайду после обеда. Толькооклемаюсь немножко.

— Адрес помнишь? — на всякий случай спросила я.

— На Малой Никитской дом пятиэтажный, с аркой? —порадовал меня Володя.

— Точно, — согласилась я. — Тридцать пятаяквартира, второй этаж.

Мы тепло простились, и я вновь потопала в кухню. Бабка иЮрасик смотрели на меня не мигая.

— Это он звонил? — первым не выдержал сосед.

— Кто? — гневно спросила я.

— Ну, этот, в шляпе.

— Надоели вы мне, — грохнув по столуподвернувшимся под руку половником, ответила я. — Не знаю я никакой шляпы,и с кем вы здесь по ночам пьете, и кого на лестницу выбрасываете…

— Не он, значит, — вздохнула Варвара. Могупоклясться, на ее глазах выступили слезы. От такого зрелища я на мигостолбенела, а потом поторопилась укрыться в собственной комнате.

Своего соседи добились: мысль о Шляпе прочно угнездилась вмоем мозгу. Я прилегла, закрыла глаза и по возможности попыталась вспомнить,как он выглядел. С этим сразу же начались проблемы — вместо лица я виделашляпу, причем не черную, как утверждала Варвара, а ядовито-зеленого цвета.Через пять минут стало ясно: мои усилия ни к чему не приведут, и я решилаотвлечься от внешности и сосредоточиться на имени. Взглянув на парня ночью, япочему-то решила, что он Коля. Конечно, я была в таком состоянии, чтополагаться на все мною сказанное бьшо бы довольно глупо, и все же… Я попыталасьвспомнить всех знакомых по имени Коля. Первым моему мысленному взору явилсяглавврач нашей поликлиники Николай Эрастович, но мужчина он выдающейсякомплекции, весом в полтора центнера, так что даже наша бабка выволочь его налестничную клетку не могла.

Вторым был дядя Коля, брат моей материи, отважный морскойофицер, чью фуражку мне в детстве иногда давали выносить во двор, когда дядяКоля навещал нас Фуражка была предметом черной зависти всех моихдрузей-мальчишек, дотрагиваться до нее руками я не давала и, водрузив ее себена голову, гордо вышагивала по двору. Фуражка съезжала с одного уха на другое,ее приходилось поддерживать руками, но даже это настроения мне не портило.

Дядя Коля звонил мне в прошлый четверг из Сиднея, так чтопоявиться на моей кухне тоже не мог. В общем, его кандидатуру на роль сидельцана нашей кухне я смело вычеркнула и загрустила. Ни один человек с именем Колябольше на ум не приходил.

— Коля, — бормотала я, разглядывая потолок вмелких трещинках. — Коля… — И тут моему мысленному взору явился бультерьер,белорозовый, с большим серым пятном на затылке. Конечно, вот он, Коля… То естьбультерьера звали Киллер, а вот его хозяина — Николай, отчество не помню, ну ичерт с ним, с отчеством. Я даже приподнялась от возбуждения, глядя безумнымиглазами куда-то в угол.

Познакомились мы с Колей два месяца назад. Он позвонил вполиклинику, так как псу надо было сделать плановую прививку, и я отправиласьпо вызову на улицу Первомайскую, где в шикарном доме, насчитывающем всегодесять квартир, и проживал этот самый Коля вместе со своим бультерьером.Встретили меня чрезвычайно радушно, я имею в виду хозяина, щуплого мужчинунеопределенного возраста с реденькими волосами подозрительно зеленоватогооттенка. Николай задал мне десяток вопросов, касающихся здоровья бультерьера,поил меня чаем и предлагал перейти на водку Когда от водки я отказалась, речьзашла о шампанском, потом о мартини, в конце концов остановились на кофе, и явыпила чашку. Николай этот мне совсем не нравился, и его бультерьер, кстати,тоже, потому что смотрел на меня не по-доброму, а я этого не люблю.