Семейный кодекс Санта Барбары - Марина Серова Страница 8

– Должна сказать вам, Татьяна, что описанные вами случаи встречаются и в зарубежной практике тоже.

– Да я и не утверждаю, что такого рода накладки – российский эксклюзив. Но все это имеет очень серьезные последствия, ведь речь идет о жизни человека.

– В нашей больнице оставленных во время операции посторонних предметов в теле больных не было. Во всяком случае, на моей памяти.

– Корпоративную солидарность еще никто не отменял.

– Нет, дело не в корпоративной солидарности. Мы всегда самым тщательным образом разбираем возникающие осложнения, будь то в ходе операции или в процессе терапевтического лечения. Виновные строго наказываются.

– В дверях вашего корпуса родственница одной больной рассказала мне, что ее пожилую мать, не осмотрев как следует, отправили лечиться домой с высокой температурой.

– А-а, это Картузова?

Я кивнула.

– Ее дочь уже жаловалась, но совершенно безосновательно. Картузову обследовали на предмет пневмонии, сделали рентген, взяли анализ крови. Кровь, как мы говорим, спокойная, рентген воспаления легких не выявил, поэтому мы отправили ее лечиться домой. ОРВИ вполне лечится в домашних условиях. Что касается высокой температуры, то она может держаться от трех до шести дней, и это норма. Но вы ведь не затем здесь, чтобы рассуждать об особенностях той или иной болезни?

– Да, вы правы, мы отвлеклись. Просто я хочу уточнить: значит, из ряда вон выходящих ошибок в больнице не было?

– Вы совершенно правы. Что же касается вашего расследования… Думаю, вам лучше обратиться непосредственно в хирургическое отделение. Возможно, кто-то из нынешних хирургов работал с Сосновским и помнит его. Он, кстати, был детским хирургом или нет? У нас ведь и детский корпус есть.

– Вот этого я не знаю.

– Начните со взрослого. Это двухэтажное здание – первое у ворот по правую сторону. Заведующую зовут Доронина Елизавета Викторовна.

Я попрощалась и вышла. Если в разговоре с хирургами возникнут затруднения, я всегда смогу сослаться на главврача, она отнеслась ко мне вполне дружелюбно.

Первый корпус был построен в начале XX века. Я поднялась по широким ступеням и открыла тяжелую дверь вестибюля. Слева за стеклянной перегородкой сидел охранник. Я объяснила, что мне необходимо встретиться с заведующей хирургическим отделением.

– Фамилия, имя, отчество?

– Иванова Татьяна Александровна.

Он поднял телефонную трубку и назвал меня.

– Вы по какому вопросу? – уточнил он.

– По личному.

Видимо, на другом конце трубки ответили согласием, потому что он нажал кнопку и кивнул в сторону лестницы:

– Поднимайтесь на второй этаж.

Елизавета Викторовна, стройная молодая женщина с выбившейся из-под врачебной шапочки рыжей кудрявой челкой, внимательно выслушала меня, но ответить не успела, потому что ее срочно вызвали в палату. Ждала я ее довольно долго. Наконец она возвратилась, но тут выяснилось, что сейчас она срочно должна уйти на совещание.

– Татьяна Александровна, знаете что? Я вот, пока шла от больного, вспомнила, о ком вы говорили. Да, действительно, я знала Сосновского Николая Петровича. Я тогда только поступила в ординатуру, а он был уже опытным хирургом, я несколько раз присутствовала на его операциях. К сожалению, более подробно охарактеризовать его не смогу, мы практически не общались. Одно могу сказать: это был порядочный человек и хороший специалист, такое у меня сложилось впечатление. Вам лучше поговорить с Перфиловой Марией Петровной. Она работала с ним в одной бригаде.

Заведующая встала из-за стола. Я тоже поднялась со стула.

– Мария Петровна сейчас принимает в нашей поликлинике. Выйдете из нашего корпуса, повернете направо и увидите десятиэтажное здание. Поднимайтесь на седьмой этаж в 725-й кабинет. А сейчас прошу меня извинить, я должна идти.

Я поблагодарила заведующую, попрощалась и вышла.

Около 725-го кабинета была очередь. Часть людей сидела на маленьком диванчике, другие, кому не досталось сидячего места, подпирали стену по обе стороны кабинета. До моего прихода все уже, видно, достаточно насиделись и настоялись в этой очереди.

– Господи, что ж это такое? – вздохнула пожилая женщина лет семидесяти. – Все сидим и сидим, ни с места, как заколдованные.

– Значит, доктор хороший, внимательный, вот так долго и разбирается с каждым, – ответила другая женщина примерно ее лет.

– Уж вы скажете! Где это вы видели хороших врачей? Они только уродовать людей умеют. И инвалидом сделают, и на тот свет отправят.

– Зачем же такие вещи говорить? – Это в разговор вмешался пожилой мужчина, стоявший у стены. – У вас есть конкретные примеры?

– А то нет, что ли? Вот, пожалуйста. У моей знакомой умер муж, и все по вине этих эскулапов. А готовили его к плановой, между прочим, операции по удалению желчного пузыря. Пузырь-то удалили, а когда давали наркоз через трубку, порвали горло. Ладно еще, если бы исправили свою ошибку. Так нет, прошляпили, как всегда. Чем только занимаются, непонятно! Мужику с каждым днем все хуже и хуже, говорит с трудом, хрипит, глотать больно – так они ссылаются на послеоперационный период. Развилось у него гнойное воспаление в груди, и все, конец. При вскрытии только обнаружили разрыв горла. Ничего себе диагностика! Только уже лечить некого было. Вот так вот.

– Что же, – кивнул мужчина, – от ошибок никто не застрахован. Врачи тоже люди. И ошибаются.

– Скажите, а врачей наказали? – спросила я. – Тех, по чьей вине больной умер?

– Какое там наказали! Суд, правда, был, но приговор оправдательный. У них же, у врачей этих, круговая порука.

– Да если бы и посадили, – это уже вмешалась в разговор другая женщина. – Засудили-посадили, а человека-то нет.

– Нет, наказывать надо, – снова подал голос мужчина. – Только по справедливости. Чтобы учесть все тонкости: как болезнь протекала, какие врачебные действия предпринимались.

– Щас врачи – одни неучи. – В дискуссию вступила еще одна ждущая своей очереди. – Правильно, зачем учиться, если диплом можно за деньги купить. Вообще, сейчас страшно к врачам просто на прием идти, я уже не говорю об операции.

– В Москву надо ехать лечиться, в Москву. Или в Питер. Уж там не залечат до смерти.

– Ой, скажете тоже, еще как залечат. – Сольная партия снова оказалась у той дамы, что рассказывала о смерти мужа своей знакомой. – Вот у меня соседка. Ее внука повезли на операцию в Москву эту самую. Какая-то у него опухоль была в головном мозге. Так столичные врачи так напортачили, что сделали из мальчика инвалида. Привезли домой в инвалидном кресле – что-то там не так у них пошло. А уже мальчик второй курс института окончил. Слава богу, со временем кое-какие положительные сдвиги наметились. Даже институт окончил. Это уж заслуга родителей. А вы говорите, Москва.