Пятерка Мечей - Наталья Солнцева Страница 8

Он складывал полосатых котят в коробочку и ставил у квартиры ненавистной соседки.

– Ваше отродье, вы и воспитывайте! – кричал он ей через дверь. – Будете знать, как распускать своего Яшку!

– Вы бы лучше следили за своей Дианой! – парировала госпожа Буланина. – Бедному котику проходу от нее нет! Совсем замучила бедняжку! Посмотрите, какой он худой стал, – кожа да кости! Видно, ваш персидский кавалер импотентом оказался, раз кошечка бегает за моим Яшей! Купите ему возбуждающее средство!

Ну, что на такое скажешь? Дура баба, и кот у нее дурак!

– Тьфу на вас! – восклицал напоследок Егор и закрывался в своей квартире.

Как эта женщина его «достала»!

Котята оставались на лестничной площадке и душераздирающе пищали. Соседка со второго этажа, Берта Михайловна, у которой было чувствительное сердце, не могла этого вынести. Она спускалась и забирала коробочку с котятами к себе домой. Когда они подрастали, старушка пыталась их раздавать своим знакомым, но желающих приобрести беспородных полосатиков было мало. Она убеждала людей, что коты – исключительно целебные животные, которые приносят огромную пользу, особенно при радикулите, ревматизме и остеохондрозе. Но, несмотря на агитацию, полосатых котят никто не брал, и Берта Михайловна была вынуждена продолжать их кормить. Они спали у нее в кровати, а некоторых она носила на шее, наподобие «лечебного воротника».

Соседям все это не нравилось. Если даже закрыть глаза на периодически повторяющиеся скандалы и перепалки между блондинкой Изабеллой и Егором Фавориным, то все равно коты доставляли массу неудобств. Во-первых, Берта Михайловна выпускала их погулять, и они громко мяукали под окнами, особенно по ночам. Во-вторых, в подъезде стоял отвратительный кошачий запах. У старика Альшванга была астма, и он возмущался, что кошачья шерсть носится в воздухе и «совершенно нечем дышать».

Но самое страшное, что подрастающие коты представляли опасность для чистоты персидской породы. Если от одного Яшки столько хлопот, то что будет, когда… Этого Егор просто не мог себе представить. Он долго не решался на злое дело, мучился, не спал ночами, но в конце концов пришлось принять жесткие меры. А что было делать?

Словом, Фаворин был вынужден угостить полосатых котов отравленной пищей. Да, вот так, банально – взял и отравил. Естественно, не всех… Полосатые ряды значительно поредели, чему жильцы втайне обрадовались. Кроме старой актрисы и госпожи Буланиной. Николай, сын Берты Михайловны, закапывал во дворе дохлых котов, а у его матери едва не случился инфаркт. Так Егор приобрел в лице старой актрисы еще одного злейшего врага.

– Живодер паршивый! – орала Изабелла Юрьевна, прижимая к пышной груди полосатого Яшку, которому чудом удалось уцелеть. – Скупердяй! Ничтожество! Ничего лучшего не смог придумать, как извести ни в чем не повинных животных! Вы потому на похоронах и промышляете, мистер убийца, что только мертвецы могут слушать вашу музыку! Им уже терять нечего! А нам от вашей трубы хоть из дому беги!

– Замолчите! – шипел Фаворин, брызгая слюной. – Иначе я за себя не ручаюсь!

– Что, и меня отравите? Вы слышали? – призывала соседей в свидетели хозяйка полосатого кота. – Он мне угрожает! Прошу запомнить! Если со мной что-нибудь случится…

Это было слишком. Егор схватил футляр с тромбоном и убежал в театр. Он бы с удовольствием остался ночевать у приятеля, если бы не «персы». Кто будет их кормить, заботиться?

Через стену от Фаворина, с правой стороны располагалась квартира Дины Лазаревны Чиляевой, колоритной дамы лет тридцати, похожей на цыганку. Она единственная не принимала участия в разборках по поводу кошачьей породы, запахов, шерсти и убиенных потомков Яшки-буксира. Она вообще держалась особняком, ни с кем из соседей не сплетничала, ни у кого не одалживала денег, соли и спичек, ни к кому не ходила в гости и к себе никого не приглашала.

– Красивая и загадочная женщина! – говорил старик Альшванг Берте Михайловне. – Одинокая, самостоятельная. Я таких уважаю.

Дина Лазаревна действительно была цыганской дочерью. Ее мама, – непутевая, легкомысленная кокетка, – не удосужилась получить никакого образования. Едва закончив среднюю школу, она спуталась с гитаристом из цыганского ансамбля и уехала с ним в Астрахань, откуда скоро вернулась, несолоно хлебавши. Цыган оказался чересчур темпераментным и вспыльчивым, бешено ревновал и однажды даже побил свою возлюбленную. Этого оказалось достаточно, чтобы Раечка Чиляева собрала чемодан и вернулась домой, в Ленинград. Астрахань произвела на нее удручающее впечатление.

– Боже мой, мама! – восклицала она, закатывая глаза. – Какая там жара! Сколько там комаров! Ужас! А на завтрак, обед и ужин – одно и то же: рыба, рыба и рыба! Я теперь год не смогу смотреть на рыбу и помидоры!

Через семь месяцев у нее родилась смуглая, толстенькая, очаровательная девочка, которую назвали Динара, в память о цыганской крови.

Особой нужды в деньгах Чиляевы не испытывали. Бабушка Дины, вдова, пережившая блокаду, твердо усвоила: достаток и изобилие – прежде всего. Это в жизни самое важное, и именно этому нужно уделять львиную долю внимания и усилий. Чем она и занималась. Вдова работала завпроизводством в ресторане «Балтийский», носила домой продукты, кое-чем приторговывала, и на работе тоже не терялась. В условиях повального дефицита на все, что угодно, она смогла обеспечить себе, дочери и внучке сытое и благополучное существование. Раечку она устроила в тот же ресторан официанткой, и той одних только «чаевых» хватало на наряды, духи и парикмахерские услуги.

В том же ресторане Раечка познакомилась со своим будущим мужем, директором ювелирной мастерской, видным и предприимчивым мужчиной. Он был немного старше ее и хорошо уравновешивал своим спокойствием и рассудительностью взбалмошный характер невесты. Через полгода в банкетном зале «Балтийского» сыграли пышную свадьбу, и вдова подарила молодым путевку на морское побережье Кавказа.

Дина, тем временем, росла, ходила в садик, потом в школу, и к шестнадцати годам расцвела, превратившись в стройную черноволосую девушку с огромными горячими глазами, густыми бровями, длинными ресницами и нежнейшим румянцем на полных щеках. Нелюбовь к учебе она унаследовала от матери вместе с легким характером и склонностью к всевозможным развлечениям. Вместо того, чтобы заниматься уроками, она гуляла, посещала вечеринку за вечеринкой и совершенно не задумывалась о будущем, которое представлялось ей чем-то вроде волшебной череды удовольствий.

Раечка сменила фамилию Чиляева на Ратцель, пополнела, приобрела дородность и стать, остепенилась и вместе с мужем посвятила себя зарабатыванию денег и приобретению различных ценных вещей. Сначала она работала приемщицей в ювелирной мастерской, потом, когда возможности возросли, стала продавать золотые украшения друзьям и хорошим знакомым. Этот теневой бизнес постепенно разрастался, клиентура увеличивалась, а доходы исчислялись солидными суммами.

Супруги Ратцель стали подумывать о выезде за рубеж. Задача казалась нелегкой, но тут грянули перемены в экономике и политике, появились кооперативы, на смену которым пришел частный бизнес, Ленинград переименовали в Санкт-Петербург, и заграничное гражданство перестало быть недосягаемой мечтой.