Охота светской львицы - Анна Ольховская Страница 8

Утром мы с Алиной и Кузнечиком навестили Виктора. Если честно, выглядел он ужасно – там, где не было бинтов, виднелись синяки и кровоподтеки, беднягу всего истыкали капельницами и увешали аппаратурой. Представив, что это мог быть Лешка, я разревелась. Хорошо, хоть стрекот Кузнечика отвлекал в этот момент Виктора, а то расстроила бы парня. Он был еще очень слаб, поэтому врач вытолкал нас буквально через двадцать минут после приезда. Пригрозив Виктору, что не оставим его в покое и будем навещать каждый день, напугав его диким количеством пирожков, испеченных Ириной Ильиничной, мы вывалились из палаты.

Позже, когда я вспоминала эти дни, проведенные у Левандовских в ожидании Лешкиного возвращения, меня не оставляло ощущение тихого счастья, пушистого домашнего уюта и запах сдобного теста.

В день возвращения Майорова с гастролей все рухнуло.

Поскольку Виктор все еще был в больнице, на вокзал встречать Алексея, его музыкантов и остальную бригаду поехали Артур, Алина и я. Кузнечика, несмотря на ее искреннее негодование, оставили дома. Подъехали мы на трех микроавтобусах с охраной, как сказал Виктор, поскольку фанаты Майорова всегда каким-то образом вынюхивают, когда и как он возвращается в Москву. Команда Шурочки Лапченко в счет не идет, они теперь в приятельских отношениях с Алексеем, который очень благодарен «эскадрону Лапченко» за помощь в расследовании моего исчезновения.

Как и следовало ожидать, на перроне собралась толпа народу, состоящая преимущественно из парней самого бандитского вида и безумных теток, напоминающих штатных кликуш. Восторженных лиц я что-то не заметила, как и букетов цветов.

– Это всегда так? – недоумевая, спросила я у одного из охранников.

– Нет, – нахмурился тот, – такого я не помню.

Он отошел к своему шефу, они о чем-то посовещались, потом вместе подошли к нам.

– Вот что, – голос начальника охраны был ровным и спокойным, но напряженный взгляд выдавал волнение, – похоже, тут что-то затевается. В каком вагоне Майоров?

– В восьмом, – Артур тоже забеспокоился: – Что происходит, по-вашему?

– Если бы я знал, – мрачно процедил шеф секьюрити. – Но из вагона Майорову лучше не выходить. Так, Игорь, Антон, Петр, – стараясь не привлекать внимания, негромко распорядился он, – по одному, не спеша продвигайтесь к месту, где должен остановиться восьмой вагон. Как только проводник откроет дверь, сразу прыгайте внутрь и блокируйте вход. Насколько я знаю, Майоров и его команда обычно занимают весь вагон, так что посторонних там быть не должно. Проводник, думаю, проблем не создаст. А я пойду договариваться с вокзальным начальством, чтобы вагон отцепили и загнали туда, куда посторонние попасть не смогут.

– Я позвоню отцу, – достал телефон Артур, – думаю, помощь ФСБ нам не помешает.

– Точно, – оживился охранник, – это все упростит. Возможно, я перестраховываюсь, но опыт мне подсказывает, что здесь намечается нечто неприятное. Буду рад ошибиться.

К сожалению, опыт не обманул охрану. Когда, устало сопя, волоча за собой надоевшие ему до чертиков вагоны, к перрону подкатил тепловоз, толпа заволновалась. Люди, пришедшие встречать других пассажиров, недоуменно оглядывались. Я рванулась было вперед, но Артур успел схватить меня за руку:

– Ты куда?

– Как куда? – кудахтнула я. – Алексея встречать, естественно.

– Ничего не соображаешь! – разозлился Артур. – Ты же слышала – дверь будет блокирована изнутри. Не хватало, чтобы ты начала скакать, как мартышка, под окнами с криками: «Лешенька, открой окошко, я запрыгну!»

– Сам ты реликтовый гоминоид, – обиделась я, – мне при всем желании в окно не влезть. И вообще, по-моему, вы тут ерундой занимаетесь. «Блокировать двери, вызвать спецназ!» Может, еще парочку вертолетов подгоните?

– Не мешало бы, – процедил шеф секьюрити, – похоже, началось.

Не веря своим глазам, я смотрела на перрон. Охранники не подвели. Едва дверь восьмого вагона приоткрылась, они молниеносно запрыгнули в него, втолкнув обратно обалдевшую проводницу, и заперлись изнутри. В ту же секунду в окна и двери вагона полетели помидоры, яйца и какая-то непонятная гадость. Толпа волной нахлынула на вагон. Пассажиры, выходившие из девятого и следующих вагонов, в испуге метались по перрону, не в силах пробиться сквозь потное и орущее, многоголовое и многорукое чудище, яростно атакующее поезд. Слышался отборный мат, качки полезли на крышу, били в окна палками, кликуши орали наперебой, брызгая слюной. Сначала я не могла разобрать, что вопят эти сумасшедшие. Но постепенно из общего ора стали выделяться отдельные фразы, и над перроном понеслось:

– Майоров – садист и извращенец!

– Сволочь, верни детей!

– Ты от нас не спрячешься, тварь!

– Бей окна, вытаскивай этого…!

– Куда ты дел мою девочку, падаль!

Мне показалось, что я попала в какой-то параллельный мир. Нереальность происходящего била меня наотмашь, вколачивала в землю. Я беспомощно оглянулась на своих спутников, но, судя по их лицам, они понимали не больше моего.

Тем временем ситуация накалялась, зазвенело разбитое стекло. Парни, похожие в своих блестящих кожаных куртках на черных слизней, полезли в окна, изнутри их выталкивали обратно. Сжав кулаки, я зажмурилась. Господи, что же это? Почему?

Но тут раздались божественные звуки милицейской сирены, на перрон ворвались ребята в черных масках и камуфляже. В игру вступил генерал Левандовский.

В считаные минуты был наведен порядок. Слизни, складированные аккуратными рядами, лежали мордами вниз на асфальте, вдоль вагона вытянулась цепочка спецназовцев, мимо них, ступая чуть ли не на цыпочках, проходили злосчастные пассажиры дальних вагонов, кликушествующие тетки исчезли, словно по мановению волшебной палочки.

И пружина, сжимавшаяся у меня в груди, разом ослабела. Я опустилась прямо на декабрьскую слякоть и тихо заскулила.

По дороге с вокзала в микроавтобусе было непривычно тихо. С нами ехали музыканты Майорова, самого Алексея пришлось везти под охраной спецназа в их автобусе. Я даже не смогла с ним встретиться, поскольку к автобусу он проскочил, окруженный плотным кольцом крепких парней.

Ехали мы к Левандовским. Во-первых, там нас ждал Сергей Львович, у него уже была какая-то информация, а во-вторых, домой Майорову ехать было опасно.

Я была завернута в куртку Артура, поскольку мое пальто после медитирования в грязной луже потеряло светский лоск и теперь обиженно скорчилось на соседнем кресле. Алина прижалась к мужу, словно боялась, что кто-то злой оторвет ее от родного человека. А я еще острее ощущала свое одиночество. Хотя Лешка ехал следом, всего в каких-то ста метрах от нас, я физически ощущала дикую боль, словно с хрустом, с кровью, без наркоза меня разрывали пополам. Вся маета, тоска, мучившие меня последние две недели, теперь радостно скалились и потирали потные лапки – вот тебе, получи!