Гора трех скелетов - Артур Баневич Страница 81

Я нажал на выключатель справа от дверей, и свет, как ни странно, загорелся. У того, кто обитал в подвале, было все для душевного успокоения: аккумуляторы, телевизор с набором кассет, два радиоприемника, библиотечка, душ в закутке. Мебель была мягкая, правда несколько подпорченная огнем и водой.

– Это все сверху, из директорского кабинета, – предположил я. – На собственных плечах притащено…

– Красиво жить не запретишь, – кивнул Недич. Он осматривал батареи, от которых запитывалось освещение подвала и весь прочий электрический комфорт. – Просто глазам своим не верю, – задумчиво сказал он. – Мы там, внизу, неделями сидим без света…

Я стоял перед столом хозяина подвала. Стол был большой, и, как у всякого мастера на все руки, на нем свободного места не было. Инструменты, детали, проводки, какие-то схемы, батарейки, стопка технических книг, коробка с ружейными капсюлями, термитные шашки…

– Малое предприятие «Печинац». – Я взял со стола обыкновенную с виду шариковую ручку и после подробного осмотра нажал на кнопку. Ручка щелкнула. – Капсюль не вставлен, – пояснил я сержанту. – Если б он был, я бы запросто застрелил кого надо… Ну, скажем, вас, если б вы выписали мне штраф.

Мило поморщился:

– Не понимаю. На кой черт все это?

– А что непонятного? Война кончилась, люди хотят жить по-человечески, хотят рожать детей, работать. У многих работы нет, а у этого любителя сюрпризов – есть. У него работы по уши. Хорошие подрывники сейчас нарасхват. А в свободное от работы время он следит за минами на минных полях. Если какие-то портятся от времени, заменяет их. И так день за днем, год за годом. Печинац – гора большая, а он, судя по всему, человек в общем-то маленький. Не знаю, сколько ему платят, не думаю, что много: вот он и подрабатывает на стороне, продает очень даже симпатичные шариковые ручки…

– Думаешь, он жил здесь постоянно?

– То, что мы видели в пещере, – это для трибунала в Гааге. А любой ребенок знает, в чьих руках была гора…

– Мехчич? – Йованка подошла неслышно, я вздрогнул от ее голоса.

– Если ему известно про ход через сифон, проблема решается просто: пара мешков со взрывчаткой, и делу конец. Нет пещеры, не было и преступления.

Йованка подошла к столу и начала перебирать бумаги.

– И ты считаешь…

– Султану позарез нужно замести следы. Он высоко метит, очень высоко, по здешним меркам.

Сержант Недич скрипнул зубами:

– Задница я, а не полицейский. Сколько лет ходить вокруг да около… Да ведь если люди узнают, что творилось на Печинаце, – ему конец. Крышка! Свои же его и уберут.

Из рук Йованки выпал листок. По идее, его должен был подобрать хороший полицейский Недич, но подхватил на лету я. Это был список телефонов. Мне стоило только взгляд на него бросить, и волосы шевельнулись на голове.

– Итак, суммируем, – поспешно предложил я. – Гора находится на сербской стороне, совсем рядом с разграничительной линией. Так что в некотором смысле мусульманам не позавидуешь: уйма хлопот с Печинацем. Пещера с трупами. Сержант Недич. Мы с Йованкой. И никаких… почти никаких шансов вывезти с горы награбленное. Ну разве что с помошью поляков…

– А пленные? – насупился Мило. – Где наши ребята, которые попадали к ним в плен, куда они делись?

Пугающе бледная Йованка облизнула пересохшие губы.

– И те прикованные к скале… те трое.

– Они пытались снять их перед самым перемирием, даже контратаку организовали. Четверо или пятеро подорвались на минах, двоих сняли снайперы. А кости остались лежать. Три скелета, которые прославили Печинац на весь мир…

– А вывод таков, – подытожил я. – Уходить нам нужно отсюда, и как можно скорее.

– Уходить, почему же? – Голос Йованки дрогнул.

Недич ограничился недоуменным взглядом. Похоже, они оба имели на этот счет несколько иное мнение.

– Господи, – вздохнул я, – да неужели непонятно? Барахло, которое в пещере, уже мало чего стоит. Товар обесценился, его подпортила сырость, а мы с вами свидетели… Пещеру нужно взрывать, а нас убирать. И немедленно. Сегодня же.

– Ты так думаешь…

– Я не думаю, Йованка, я знаю. За ними по пятам идут военные. За ними и за нами… Точнее, за мной. Боснийцы знают, что их обнаружили, и лезут к черту в зубы, сюда, на вершину.

Сержант Недич задумчиво почесал за ухом.

– Ты хочешь сказать, что кто-то поставил все на одну карту?

– Я хочу сказать, что нам с вами…

На этот раз договорить мне не дал Усташ. Он был настолько умен, что не стал вступать в словесную дискуссию. Пес обошелся глухим ворчанием, которое было понято всеми без перевода и наводящих вопросов. Стратегические позиции мы заняли молниеносно: я – у дверей, Йованка и Недич – у окошка. Секунд через десять сержант оказался уже один, а я услышал снаружи хриплый зов боевой подруги:

– Вылезайте оттуда. Он один. Он идет сюда…

Еще с полминуты у меня ушло на манипуляции с проводками и железной скобой. Хитрую конструкцию Газовщика я несколько упростил и кардинально переиначил. Получилось само собой, чуть ли не машинально. Ужас охватил меня поздней, когда я увидел шедшего к развалинам аппаратной человека в зеленой куртке. И лишь когда он приблизился, а я успел оттащить за ошейник Усташа метров на десять, за вывороченное снарядом дерево, кое-какие подробности удалось разглядеть. Рюкзака за плечами у боснийца не было.

– Тихо, без паники! Сейчас бабахнет, но не очень сильно! – прошептал я на ухо мудрому зверю.

Я видел, как, спустившись по ступенькам, бородатый мужик огляделся по сторонам и сунул тесак в щель между дверью и стеной. Клинок он поднял по щели сантиметров на десять и привел в готовность мою простую, как палец в носу, систему. Хозяин подвала аккуратно отмотал проволочку с петель, взялся за дверную ручку и потянул ее на себя…

Какое счастье, что Йованка и Недич тоже успели отползти. Гора подпрыгнула, окошко и дверной проем харкнули длинным огнем, и тут же прогремел второй, еще более мощный взрыв, после которого мне на голову посыпалось все на свете: земля, кирпичи, огненные ошметки, шифер, куски жести и черт знает что! Ноги сами понесли нас прочь, подальше от этого вулкана, захлебнувшегося собственным пламенем.

И хорошо, что Йованке не пришло в голову выстрелить. Смена позиции обошлась для нас без потерь: неожиданный взрыв ошеломил и ослепил противника. Я успел увидеть их широко вытаращенные глаза. Один из боснийцев стоял у входа в большую пещеру. У него в руках оказался рюкзак, который так упорно тащили на вершину горы. Второй, блондин – он замер с разинутым ртом метрах в десяти от развалин, – выстрелить просто не успел. Его, как, впрочем, и нас, сшибло на землю третьей взрывной волной.

А затем мы попали под перекрестный обстрел. Спасли нас сумерки и вывороченный с корнями ствол большого дерева. Патронов боснийцы не жалели. Очереди из «Калашниковых» были длинными, как монологи грека в кофейне. Время от времени мы отвечали одиночными. Особого проку от стрельбы не было. Больше того, один из мусульман скрылся в пещере и начал вести огонь через окно, второй, отбежав к развалинам, залег за кустиком. Поваленный снарядом дуб не защищал от его пуль. Очереди сшибали верхушки травы над нашими головами.