Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало - Карина Тихонова Страница 83

— Он болел, — сухо ответила Валька, слегка покоробленная игривым тоном лысого мужичка. — Мы навестили его. Купили продукты и лекарства.

— Мы?

И следователь подался к ней, поворачивая ухо к ее губам.

— Мы — это я и мой друг. Арсен.

— Чеченец? — сразу спросил собеседник.

— Цыган, — отбрила Валька.

— Ага. И давно вы… дружите?

— С кем? С Арсеном или с Андреем?

— С обоими.

— Мы познакомились практически одновременно, — сказала Валька. — Пару месяцев назад.

— И в каких отношениях…

— С Арсеном или Андреем?

— С обоими, — рефреном откликнулся следователь и лукаво сощурился.

— С Арсеном мы вместе живем. А с Андреем виделись очень редко… Честно говоря, я позавчера у него первый раз дома была.

— Понятно.

Следователь отвернулся от нее, утратив к собеседнице всякий интерес. Впрочем, через минуту снова повернулся к Вальке и с надеждой спросил:

— А более близких друзей или подруг вы не знаете?

— Не знаю, — твердо ответила Валька. — Он говорил, что друзей у него нет.

— Ну, когда работаешь в таком месте…

И Николай Александрович многозначительно усмехнулся.

— То что? — с вызовом спросила Валька, мгновенно ощетиниваясь. — Что вы имеете в виду?

— Ну, то, что знакомых должно быть много…

Валька не ответила. Молча прищурила глаза на развязного мужичка и с презрением усмехнулась.

— Ну ладно, — сказал тот, сразу же уловив запах ненависти, витавший в воздухе. — Не будем об этом. Если смерть была естественной, кто будет хоронить?

— Мы, — твердо ответила Валька.

— А отец?

— Я не знаю его адреса, но попытаюсь узнать. Сообщим, конечно. Но все хлопоты возьмем на себя.

— Понятно.

Николай Александрович развернулся в другую сторону и выскочил на лестничную клетку. Через минуту он уже дымил сигаретой рядом с коллегами.

Валька медленно пошла прямо по коридору. Двери по обе стороны стены были распахнуты, и она увидела то, что и ожидала увидеть: непритязательные неухоженные внутренности комнат. Дверь справа вела в спальню. Вернее, в комнату, которая когда-то была спальней. Два желтых гроба вдоль стены — шифоньеры называются… Две кровати, с полинявшими старыми матрасами, стоящие рядом… Куча барахла, сваленная прямо на них: брюки, пальто, кожаный пиджак, джинсы…

Валька немного постояла в дверях, повернулась и пошла в другую комнату.

— Руками ничего не трогайте! — крикнул с лестничной клетки Николай Александрович.

— Не буду, — ответила она негромко.

Остановилась на пороге и обвела комнату неторопливым грустным взглядом.

Господи, что здесь трогать!

Комната была почти пуста. Только стоял посредине тренажер «Кетлер», похожий на большой велосипед без колес, и висело на стене огромное зеркало в полный рост. За раму зеркала была прицеплена какая-то бумажка. Большая бумажка, целый лист формата А4. Валька вошла в комнату и подошла ближе к зеркалу.

«Лицемерие — это средство злом внутренним победить зло внешнее», — медленно прочитала она слова, написанные крупными печатными буквами.

«А еще он почитывает труды по философии. — всплыл в паши голос Арсена. — Причем интересует его прикладная часть предмета. Философия морали и этики».

Она приложила руки к горячим щекам. Надо было выпить таблетку перед уходом. Кажется, температура поднимается.

На лестничной клетке открылись двери лифта, и послышалась какая-то возня. Валька выглянула наружу и громко сказала, обращаясь к следователю:

— Это Арсен… Я вам говорила. Пропустите его, пожалуйста, он за мной приехал…

Николай Александрович что-то тихо сказал Арсену и тот полез за пазуху, не спуская с нее озабоченных черных глаз.

— Мы тут поговорим немного! — с фальшивым добродушием оповестил ее следователь.

— Да ради бога, — пробормотала Валька себе под нос.

Развернулась и пошла в зал.

Если бы не вывернутый наизнанку книжный шкаф, то можно было сказать, что после их приезда ничего не изменилось. Но маленький журнальный стол был завален ампулами и одноразовыми шприцами. А постель с несвежим серым бельем переворошена так, как это могут сделать только равнодушные чужие руки.

«Это моя гарантия…»

«Если со мной что-то случится…»

«А с чего ты решила, что она мне нужна, а не наоборот…»

Голоса множились в голове, наслаивались друг на друга. Валька, как давеча, села на подлокотник кресла и крепко прижала руки к ушам. Кто-то тронул ее за плечо, она вздрогнула, отняла руки от головы.

— Ты здорова?

Она подняла голову. Рядом стоял Арсен, и его милое смуглое лицо было искажено гримасой сострадания. Валька с коротким всхлипом обхватила его за пояс и уткнулась носом в свитер, пахнущий знакомым родным запахом. Теплые руки нежно погладили ее волосы, легли на лоб…

— Господи, да ты вся горишь!

Арсен присел на корточки, впился встревоженным взглядом в ее глаза.

— Маленькая моя, ты больна!

Валька кивнула, не переставая всхлипывать. Арсен тут же встал и затормошил ее.

— Давай домой поедем, хорошо?

— А тут?

— А тут пока и без нас забот хватает.

— А ключи?

— Следователь дверь закроет. А ключи мы потом у него заберем. Все равно придется в прокуратуру идти… Ну, давай, моя хорошая, поднимайся…

Валька с трудом встала на ноги, чувствуя, что болезнь облагодетельствовала ее новым симптомом: мерзкой тошнотой.

— Меня тошнит, — сказала она слабым голосом.

— Ты что-нибудь ела сегодня?

Она потрясла головой, глядя на Арсена виноватыми глазами.

— До машины доберешься?

— Я постараюсь.

— Хорошо. Держись за меня.

«Всенепременно», — хотела ответить Валька, но тошнота подступила к горлу таким мощным комом, что она прикрыла рукой рот.

Они вышли на площадку, где собралось множество народу. Соседи выглядывали в распахнутые двери, и их откровенное любопытство было не менее омерзительным, чем служебное равнодушие людей, ежедневно пакующих и увозящих трупы.

— Ну, что уставились? — выкрикнула Валька неожиданно для самой себя, и дверь напротив быстро захлопнулась.

— Мы уезжаем, — проинформировал Арсен следователя.

— А я рассчитывал…