Смертельные фантазии - Марина Серова Страница 9

— Я слышала из комнаты дочери эту мелодию, но слов не разбирала, — призналась она. — Ну и песня… Как такое вообще можно придумать? Кошмар…

— И часто Жанна ее слушала? — поинтересовалась я.

Анна пожала плечами.

— Точно сказать не могу, — с сомнением произнесла женщина. — Я не очень вслушивалась в музыку дочери. Жанна говорила, что ей музыку советовал Антон, это единственное, что я о нем знаю. Помимо того что они книгами обменивались. Вроде как он в музыке разбирался, но если это он посоветовал ей такие песни слушать, то я сильно в этом сомневаюсь.

Я остановила воспроизведение жуткой песни, закрыла альбом. Потом нажала на другую папку, название группы тоже было написано латинскими буквами. «Evanescence» — переводится как «Исчезающие», или нечто подобное. Лет десять назад название было у всех на слуху, группа была мне знакома. Нечто напоминающее рок или металл, с женским вокалом. Некоторые песни их были весьма мелодичными, однако все они носили депрессивный характер. Видимо, Жанне нравилось слушать нечто печальное, раз она подобрала себе такой плей-лист. Еще одна галочка в список черт, характеризующих пропавшую девушку.

— Жанна еще в школе слушала эту группу, — проговорила Анна. — Помню, мы вместе с ней диски покупали. Наташа, которая подруга ее давняя, она ведь музыкальную школу окончила, и когда девочки дружили, Наташа подсаживала Жанну на ту или иную группу. Они вместе и на концерт ходили — сама Жанна вряд ли бы выбралась на такое мероприятие, у нас и с деньгами не очень хорошо было. Но я сама уговаривала дочку сходить на концерт с Наташей. Мне ведь ее подруга очень нравилась — они даже похожи были. Обе отличницы, обе музыку любили, да и искусство тоже. Не то что эта, вторая Наталья. Сомневаюсь, что она хоть в чем-то разбирается.

— Но слушали Жанна с прежней Натальей отнюдь не классику, — заметила я. — Вас это не смущало?

— Да нет, почему меня это должно смущать? — удивилась Анна. — В молодости мы сами что только не слушали. В одно время популярна одна музыка, в другое — другая. Грустные вещи, что скажешь, но мелодия-то красивая. Я не считала нужным запрещать Жанне слушать группы, которые ей нравились. Хотя ту песню, которую вы первой включили, я вообще не одобряю. Кошмар какой-то, как ее вообще разрешили выпустить…

— Разрешите, я скопирую альбомы Жанны? — спросила я, вытаскивая миниатюрную флешку, которую я всегда носила с собой. Анна кивнула. Я вставила устройство в разъем и задала команду копировать папки. Не хотелось сейчас тратить время на просмотр папок, хотя я сомневалась, что в музыке найду какие-то записи пропавшей девушки. Исчезнувшей… Совсем как название одной из ее любимых групп.

Когда процедура копирования была окончена, я открыла вторую папку с названием «Всякое разное». В папке находились фотографии. Я нажала первую, увидела на ней двух девушек: обе были стройные, в одинаковых черных футболках с надписью «Nightwish» — как я догадалась, еще одна любимая группа Жанны. Одна из девушек была черноволосой, другая — с ярко-розовыми волосами. Девушки улыбались, но, как мне показалось, улыбка у черноволосой была несколько неестественной. Девушка словно заставляла свои губы изогнуться в полуухмылке, тогда как глаза ее оставались серьезными. Вторая девушка выглядела куда искреннее, она явно умела выгодно позировать на фотографиях. Девушки стояли на фоне какого-то фонтана, но что это было за место, я не поняла.

— Вы знаете, кто это на фотографии? — спросила я Анну.

— Конечно, — кивнула та. — Вот эта (она показала на темненькую) — Жанна, а вторая девушка — ее подруга Наташа. Это они в Питере, после первого курса вместе ездили на концерт какой-то группы.

— Наташа — это первая подруга вашей дочери? — уточнила я. — Которая музыку ей советовала?

— Ну да, — снова подтвердила мать Жанны. — Они вместе эти футболки покупали. Чтобы носить одинаковые вещи.

— Странный цвет волос, — прокомментировала я, кивая на подругу Жанны.

Анна пожала плечами.

— Наташа, когда поступила в университет, часто экспериментировала с цветом волос и со стрижками, — пояснила она. — А Жанна почему-то красила волосы только в черный цвет. Мне он казался мрачным, но я не настаивала на том, чтобы дочь оставила свой цвет. А он ей куда больше шел — каштановый, с рыжинкой…

— Вот как… — Я нажала на следующую фотографию. Здесь были запечатлены те же девушки, только возле Казанского собора в Петербурге. Последующие пятьдесят или около того снимков были посвящены поездке Жанны с Наташей в Северную столицу, я просматривала их бегло, не разглядывая. Внешность Жанны я запомнила, поэтому детали их культурного времяпрепровождения меня мало интересовали.

Одна из фотографий изображала Жанну в компании с высоким молодым человеком. Оба выглядели весьма мрачно — на Жанне были надеты черная футболка, черные джинсы с цепью и браслет с шипами. Глаза девушки были густо обведены черным карандашом, а губы накрашены чересчур яркой красной помадой, создавая иллюзию, что они выпачканы кровью. Парень был весьма симпатичным, правда, казался излишне худым. Его лицо было довольно приятным, портило его лишь выражение — он выглядел высокомерно, создавалось впечатление, что этот молодой человек презирает всех вокруг. Так и хотелось сказать ему: «Будь проще, и люди к тебе потянутся».

— Вы знаете этого парня? — спросила я Анну. Та кивнула.

— Это и есть тот Антон, который Жанне книги давал и музыку, — пояснила она. — Это они, видимо, в университете. Вот не знаю почему, а не нравился он мне никогда. Мрачный тип.

— Согласна, — кивнула я. — Да и Жанна здесь выглядит весьма… Весьма специфично.

— Да, было время, когда дочка одевалась во все черное, покупала себе украшения с шипами и клепками. Ну и красилась вызывающе. Я советовала ей выбрать макияж менее броский, но она заявляла, что так чувствует себя уверенно. Я не настаивала на своем, к тому же внешний вид — это единственная вещь, которая выбивалась из моего представления о порядочности, так сказать… Но поведение дочери было адекватным, помимо этих жутких раскрасок на лице она не занималась ничем предосудительным. К тому же в таком обличье она ходила не больше одного года, потом снова стала нормально одеваться и забросила косметику.

— Как я понимаю, увлечение неформальной субкультурой было у Жанны до этих странностей с ночевками у подруги? — догадалась я.

— Да, когда она на втором курсе училась, у нее это поветрие было. А когда она познакомилась со второй Наташкой, то стала одеваться, как та девица. Юбки всякие, корсеты… В общем, одно другого хуже. Наверно, лучше б она в черное одевалась да глаза себе красила, чем все эти безобразия… Наташка, поди, ее и на алкоголь подсадила — по ней видно, что пробы ставить негде. И ночевки эти…

— А не знаете, с Антоном Жанна в последнее время встречалась? — поинтересовалась я. — Она что-нибудь говорила вам?

Анна неопределенно пожала плечами.

— Мне кажется, они расстались, — наконец предположила женщина. — Когда дочка с этой девкой познакомилась, у нее другие какие-то увлечения появились. То она на танцы какие-то ходила, то ли ирландские, то ли шотландские, не помню точно. Наташка ее туда привела, да я и не против сначала была. Жанна дома тренировалась, все по комнате скакала. Там у них какие-то странные движения, прыжки в основном. Мне показалось, что это дико сложно, но Жанна была увлечена, все хотела танец выучить. Месяц она проходила, потом бросила, депрессия у нее началась. После еще что-то они делали, ерунду какую-то. Шарики теннисные в гольфы засовывали и крутили их. Пои, что ли, называется…