Взлетающий Демон Врубеля - Людмила Горелик Страница 9

– А-а-а! И мазню эту нужно уничтожить! Все ложь, все ложь! Одна ложь кругом, прощения не будет! – Он вырвался из рук ослабившего хватку лакея, однако Лидин успел перехватить освободившуюся руку безумного художника. Вместе они опять с трудом усадили его на стул.

– Маня, я послала за доктором! – В мастерскую вошла Киту. – Привезут из Смоленска психиатра, – шепнула она княгине, приблизившись к ней.

Почти сразу вслед за Киту появился Вячеслав Николаевич. Он был, как всегда, спокоен.

– Здравствуйте, дорогой Михаил Александрович! – воскликнул он, широко улыбаясь и протягивая обе руки сидящему Врубелю. Удерживающих его Лидина и лакея, валяющийся на полу холст, беспорядок в комнате он как бы не замечал. – Рад, как всегда, рад видеть вас у себя в гостях! И погода удалась – к нашему с вами приезду! Вот пойдем сегодня на пленэр, будем озеро писать! Ты как, Маня? Пойдешь с нами?

Художник перестал дрожать, взгляд его стал более осмысленным. Инстинктивно он поднялся навстречу князю. Лидин и лакей, мгновенно почувствовавшие перемену в его состоянии, не препятствовали.

– Здравствуйте, Вячеслав Николаевич! – Врубель смотрел на князя, его взгляд становился все более разумным. Он протянул дрожащую руку князю. – Вы, наверно, только сегодня приехали? Я еще не видел вас… Я тоже рад вас видеть! – Художник растерянно оглянулся. – Вы меня извините за причиненный беспорядок… Я писал… Ах, что это?! – Он увидел валяющийся холст, свисающий с потолка обрывок шнура над уроненным стулом… – Ах, что это я… Зачем я это? Что со мной? – Он опять опустился на стул, прикрыл руками лицо и заплакал.

Елена Семеновна приехала в Талашкино почти в середине дня. Стояла приятная летняя погода, не слишком жаркая. Рейсовый автобус остановился на центральной площади поселка. Две женщины, тоже приехавшие на автобусе, пошли вперед, свернули в переулок, и Леля осталась одна. Теперь надо ждать Милу.

Укрывшись в широкой листве от солнца, Шварц огляделась. Площадь была небольшая и пыльная. Собственно, это даже не площадь, а часть довольно широкой заасфальтированной улицы. «Ул. Ленина» – прочитала Шварц. Автобус развернулся и уехал. С одной стороны улицы стояли деревья, они уходили вглубь, образуя рощицу, почти непроходимую, заросшую мелколесьем и высокой травой. С другой – советские пятиэтажки, как кирпичные, так и блочные. Между ними попадались и двухэтажные дома, также построенные в советский период – в 60-е годы. Располагались дома не в линейку, а образовывали микрорайон, причем довольно просторный. Как и лесок, микрорайон уходил в сторону от дороги.

Чувствовалось, что в последние годы этот устаревший «хрущевский» микрорайон пытались украсить. Возле домов в окружении ярко выкрашенных автомобильных шин пестрели клумбовые цветочки. На фоне типовых советских зданий обращал на себя внимание новый крошечный домик с вывеской «Кафе «Избушка». Выполненный в русском стиле, он единственный здесь прямо намекал на тенишевское прошлое Талашкина.

Пока Шварц рассматривала симпатичный домик, из соседнего магазина вышла Мила. Обе руки ее были заняты большими полиэтиленовыми пакетами, однако, увидев Лелю, она все же сумела их как бы развести, изображая объятия. Женщины и впрямь обнялись, поставив сумки.

– Лелечка, как я рада твоему приезду! Совсем я тут увяла – считай, одна в избе, Сережка не в счет! – Сережа был семилетний внук Милы.

– Давай помогу! – Леля кивнула на сумки. – Куда ты столько набрала?!

– Пригодится! – махнула головой Мила. – Помогать не нужно, у тебя самой сумка тяжелая.

Леля взяла совсем мало вещей, но сумка действительно объемистая получилась. В основном там были продукты – выгрузила холодильник. Кто ж знал, что тут и магазин есть, и кафе… Леля со студенческих лет в сельской местности не была – в ту пору, когда в колхоз на уборку ездили, брали все с собой.

Улица шла вверх, дома располагались по-прежнему свободно. Двухэтажки теперь были другие, еще более старые. Такие штукатуренные двухэтажки пленные немцы строили после освобождения Смоленщины от оккупации. Они и в городе кое-где еще сохранились.

«Надо полагать, поселок сильно пострадал от войны», – подумала Елена Семеновна. Но спросила про другое.

– Мила, – сказала она, – а почему справа почти незастроенное пространство?

Массив деревьев впечатлял природной красотой и неухоженностью.

– Кажется, там парк тенишевский был, – кивнула Мила. – Заросло сильно, не присматривает ведь никто давно – с тех самых пор, точнее. Но все же зелень. Там застроено далее, места хватает, зачем вырубать? Наша улица Парковая называется.

В подтверждение ее слов массив деревьев прервался, в промежутке открылась улица с редко стоящими одноэтажными домами.

– На этой улице мы живем – пояснила Мила. – Чуть подальше. – Они шли вдоль длинного забора из штакетника. За забором виднелся большой участок с посадками.

«Картошка взошла, – с интересом разглядывала Леля. – А вот лук, зеленые пучки довольно уже большие торчат, дальше что-то непонятное, с вытянутыми листьями – скорее всего, брюква или свекла кормовая…»

– Мила! Мила! – раздался голос из-за забора. – Куда это ты ходила? Когда ж ты прошла? Я и не видала! А кто это с тобой? – За забором виднелась голова, повязанная платком, и руки. Руки с выпачканными в земле пальцами лежали на штакетнике, опираясь на него, а голова в рябеньком платочке почти тонула в плечах: женщина была невелика ростом, плечи как раз на уровне штакетника.

– Это моя подруга, – громко откликнулась Мила. – Приехала отдохнуть на недельку. – Давай подойдем, – шепнула она Леле.

– Это Зина Нестерук, моя соседка! – произнесла она опять громко. – Зина, мою подругу Леля зовут! – Теперь она к женщине за забором обращалась.

– Правильно, что приехала: у нас воздух хороший! – откликнулась та. – А я Зина.

Теперь Леля видела Зину вблизи. Штакетник был нечастый, и можно было разглядеть подробно. Зина оказалась невысокой полной женщиной, примерно ровесницей Лели с Милой, то есть под семьдесят. В старой одежде, в высоких запачканных землей старых ботинках – она, видимо, копалась у себя в огороде и прервала работу, увидев соседку.

– У нас воздух хороший, – повторила Зина, тоже внимательно разглядывая Лелю и обращаясь по-прежнему к ней. – Вон деревьев сколько! Здесь же парк был! Это теперя уж понастроили домов. А раньше здесь парк был княжеский, княгиня гуляла тут. У нас красивые места. Тут же художников было при княгине видимо-невидимо! Наезжали из Москвы, жили тут! Храм вон построили – там дальше, во Фленово. Туристы ездют через наше село все время! А ты сходи, посмотри на храм. За неделю успеешь-то сходить!

– Обязательно схожу, – кивнула Леля. – Его же реставрировать собирались?

– Да. – Лицо у Зины было круглое, лоснящееся, морщин совсем немного, глаза маленькие, веселые… – Из Москвы приехал специально художник, да убили его!