Хорошие парни не всегда бывают первыми - Чингиз Абдуллаев Страница 9

– Немцы обычно самые экономные. Как японцы, –улыбнулась она. – Они живут на шестой палубе и не снимают сюитов.

– Не сомневаюсь. Очевидно, они знают цену деньгам, –согласился Дронго, – большое вам спасибо. До свидания.

Он вышел в коридор, направляясь к лифту. Что это? Обычноесовпадение, когда всех прибывших из одной страны поселили вместе, на однойпалубе. Или намеренный выбор таких кают. Но для чего? Зачем? Откуда Ваккерзнает его настоящую фамилию? Почему в этих двух группах оказалось сразу четверолюдей, имеющих отношение к ювелирам. Интересно, что из прибывших пассажироводин страховщик, а другой из провинции, но не любит ювелиров, а еще больше –ювелиров-евреев. С самим Северцовым знакомы были до поездки Слепакова иТуманова. Как много совпадений. Так просто они не могли произойти.

Лифт поднял его на десятую палубу, где уже можно былопрогуляться и подышать свежим морским воздухом. Он задумчиво смотрел наудаляющийся остров Таити.

– Добрый день, – услышал он за спиной вкрадчивыйголос, – извините, что я отрываю вас от ваших мыслей.

Он повернулся. Рядом стоял Ваккер. Невысокого роста, смясистым лицом, крупными, немного выпученными глазами. Он был в беретке итемной рубашке с длинными рукавами.

– Ничего, – ответил Дронго, – разве мы знакомы?

– Я Борис Сигизмундович Ваккер, – церемоннопредставился подошедший. – А вы господин Дронго?

– Меня обычно так называют. Но я знаю, что вам известны имоя фамилия, и даже имя.

– У нас много знакомых, – вздохнул Ваккер. – Уменя очень много друзей-адвокатов, которые хорошо вас знают. Я слышал от нихмного восторженных слов в ваш адрес. Говорят, что вы лучший эксперт в областианализа преступности. И мы встречались на приеме в сигарном клубе.

– Если учесть, что я вообще только один раз там был, то этодействительно невероятное совпадение, – согласился Дронго, – особенноучитывая тот факт, что я за всю жизнь не выкурил ни одной сигары и ни однойсигареты.

– Вы не поверите, но я тоже, – взмахнул руками БорисСигизмундович, – с детства не выношу даже дыма. Но иногда приходитсяходить и в подобные места. Положение обязывает. Особенно когда встречаешься синтересными людьми. Мне тогда показал вас господин Сафаров. Он ведь, кажется,был генералом таможенной службы.

– Да, – кивнул Дронго, – мы с ним дружим семьями.

– Можете себе представить, как мне было приятно встретитьздесь знакомого, – улыбнулся Борис Сигизмундович, – я даже успелрассказать о вас членам нашей группы.

– Это я тоже знаю, – ответил Дронго, – ко мне ужеуспели зайти некоторые члены вашей группы.

– Наверное, Игнат Никодимович, – вздохнулВаккер, – он как раз интересовался вашей фамилией, чтобы разыскать вас.Говорил, что у него к вам срочное дело.

– Он рассказал мне о своем деле. А вы давно с ним знакомы?

– Достаточно давно. Он ведь уже много лет работает в своейкомпании, а все известные ювелиры так или иначе связаны с его фирмой. К тому жеон был столько лет руководителем финансового отдела и фактически заместителемРаздольского.

– Который неожиданно покончил жизнь самоубийством? –уточнил Дронго.

– Кто вам об этом сказал? – нахмурился Борис Сигизмундович. –Я его прекрасно знал. Он не мог этого сделать. Никогда не поверю, что ЛеонидМаркович мог решиться на подобное. Никогда не поверю, – упрямо повторилон. – Кто вам сказал о самоубийстве? Неужели Игнат Никодимович? И Северцовтоже считает, что это было самоубийство? Но этого не может быть. Он всегдасчитал, что Раздольского убили.

– Возможно, я его не так понял, – согласилсяДронго, – но кому выгодно было убивать заместителя генерального директора?

– Вы уже начали свое расследование, – улыбнулся Ваккер,хитро подмигивая своему собеседнику. – Может, вы вообще не случайнооказались на нашем корабле? Это было бы очень интересно – присутствовать привашем расследовании. Только учтите, что это было давно. Почти полтора годаназад. И искать сейчас виноватых почти бесполезно.

– Я и не пытаюсь. Просто вы о нем сами вспомнили. А почемувы решили отправиться в такое экзотическое путешествие? Насколько я могзаметить, за обедом вы принимали какие-то таблетки, очевидно, чувствуете себяне очень хорошо...

– У меня больная печень, – сообщил Борис Сигизмундович.

– И сейчас на эту прогулку вы надели беретку и теплуюрубашку.

– Я вообще не хожу без головного убора, – заметилВаккер, – тем более здесь, когда поднимается ветер. Это только на Таити ямог позволить себе не надевать беретку или панаму. Да и рубашку нужно надеватьпри всех моих болячках.

– Тогда зачем вы отправились в это путешествие? Человек выуже не совсем молодой и к тому же ездите со своим лекарством. Неужели вам былотак важно посетить именно Таити. А говорят, что ювелиры обычно самыепрагматичные люди.

– Может, в душе я скрытый романтик, – увернулся отответа Борис Сигизмундович. Он посмотрел по сторонам. Было заметно, как онначал нервничать. Очевидно, ему явно не понравились вопросы Дронго.

– Пойду и немного полежу, – быстро сказал он, – досвидания. Рад был с вами увидеться.

– Спасибо. Я тоже.

Борис Сигизмундович поспешил отойти. Дронго подумал, что этоуже второй ювелир, который не захочет с ним ужинать. Наверняка они оба поменяютсвои рестораны. Интересно, какая тайна связывает этих двоих людей, решившихсяна такое дальнее путешествие.

Он прошел дальше. На смотровой площадке несколько десятковамериканцев и европейцев любовались закатом. Слышались их восторженные голоса.Предупредительные стюарты разносили спиртное, прохладительные напитки и легкуюзакуску. Он подошел к пустому креслу и уселся в него. Взглянул в сторонузаката. Ему казалось, что здесь он узнает какую-то невероятную тайну, прибыв вэту самую отдаленную точку земного шара. А столкнулся здесь с обычнымичеловеческими интригами и подозрениями.

Он услышал, как за его спиной кто-то сказал по-русски схарактерным эстонским акцентом, который почти невозможно было спутать.

– Вы тумаете, что т-такое может произойти именно з-здесь?

– Не знаю, – торопливо ответил другой, – я уженичего не понимаю. Они все время меняют правила игры. Эта сволочь Северцовможет всех нас обмануть. Зачем нужно было везти нас в такую даль?

«Помазков, – понял Дронго, – это тот самый молодойчеловек, который сидел за одним столом с Северцовым. Неужели и он, и этотэстонец тоже прибыли сюда из-за Игната Никодимовича. В таком случае Северцовбыл прав. Ему действительно нужна охрана от всей этой своры, следующей за нимпо пятам на край света».

– Не нужно никому знать, что мы знакомы, – предложилговоривший с эстонским акцентом. Сомнений не оставалось. Это был Юлиус Талвест,который прилетел в Токио с немецкой группой.