Не было печали [= Богиня мести ] - Ю Несбе Страница 9

— Разумеется, сообщу. — В голосе ее по-прежнему сквозило недоумение.

Повисла неловкая пауза.

— Ну ладно, мне пора, — сказала наконец Ракель. — Давай созвонимся вечером, часиков в восемь.

— Отлично! То есть нет, я буду занят.

— О-о! Надеюсь, чем-то приятным?

— Ну-у… — Харри слегка замялся. Затем, набрав побольше воздуха, он выпалил: — Во всяком случае, мне предстоит встреча с женщиной.

— Вот даже как! И кто же эта счастливица?

— Беате Лённ. Новый инспектор Отдела грабежей и разбойных нападений.

— И по какому поводу?

— Надо побеседовать с супругом Стине Гретте, той, которую застрелили во время ограбления на Бугстадвейен. Помнишь, я тебе рассказывал? А еще с заведующим отделением банка.

— Ладно, удачи. Созвонимся завтра. Погоди, тут Олег хочет пожелать тебе спокойной ночи.

Харри услышал торопливый детский топот, и в трубку тяжело задышали.

Положив трубку, Харри еще некоторое время стоял в прихожей, разглядывая свое отражение в зеркале над телефонным столиком. Если следовать его теории, сейчас оттуда на него смотрел хороший полицейский. Налитые кровью глаза, крупный нос, украшенный причудливой сетью синих прожилок, кожа с глубокими порами, костистое лицо. Морщины на нем выглядели глубокими зарубками, произвольно нанесенными на кусок бревна. Как же так получилось? В зеркале он видел у себя за спиной висящую на стене фотографию смеющегося загорелого мальчугана с сестренкой. Однако вопрос, который задавал себе Харри, относился отнюдь не к тому, куда девались прежние юность и красота. Сейчас его мучило совсем другое. Вглядываясь в собственные черты, он искал то, что изобличало бы в нем лгуна, предателя и труса, каким он себя ощущал после того, как только что нарушил одно из немногих обещаний, что дал себе сам: никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах не врать Ракели. В основе их непростых отношений, где и так существовало немало подводных камней, просто не должно оставаться места для лжи. Так почему же он все-таки солгал? Действительно, они с Беате собирались встретиться с мужем Стине Гретте. Но почему он не рассказал, что после этого договорился о встрече с Анной? Старая пассия — что тут такого? Бурный краткий роман, после которого, разумеется, в душе остался след, однако отнюдь не рана. Они просто поболтают, выпьют по чашечке кофе, расскажут друг другу, как они «жили-после-того-как». На том и разойдутся.

Харри вновь нажал на кнопку автоответчика, чтобы дослушать сообщение до конца. Прихожую опять наполнил голос Анны: «…жду нашей встречи сегодня вечером в «М». Да, кстати, две небольшие просьбы. Не мог бы ты по дороге заглянуть в мастерскую «Замки» на Вибес-гате и забрать ключи, которые я там заказала? Они работают до семи, и я предупредила, чтобы готовый заказ отдали тебе. И еще — будь добр, надень, пожалуйста, те джинсы, которые мне всегда так нравились!»

Низкий, чуть хрипловатый смех. Казалось, вся комната вибрирует в такт ему. Нет сомнений, она все та же.

Струи дождя мерцающими нитями рассекали ранние октябрьские сумерки, вспыхивая в свете лампочки, освещавшей керамическую табличку, на которой значилось, что здесь проживают Эспен, Стине и Тронн Гретте. Под «здесь» следовало понимать желтый рядный дом [5]в районе Дисенгренда. Нажав на кнопку звонка, Харри осмотрелся по сторонам. Дисенгренда представляла собой четыре длинных рядных дома, а вокруг тянулись обширные незастроенные земельные участки, также обрамленные типовыми блочными домами. На взгляд Харри, все это напоминало круговую оборону, занятую первыми американскими поселенцами для отражения атак воинственных индейцев. В общем-то так оно и было. Рядные дома здесь выстроили в шестидесятые годы специально для представителей бурно растущего среднего класса. Рабочие — стремительно сокращающееся коренное население блочных домов на Дисенвейен и Травервейен — уже тогда видели в них новых хозяев жизни, новых властителей будущей страны.

— Не похоже, чтобы он был дома, — сказал Харри и еще раз позвонил в дверь. — Как по-твоему, он хорошо уяснил, что мы придем к нему во второй половине дня?

— Нет.

— Нет?! — Харри обернулся и посмотрел на Беате Лённ. Укрывшись под зонтиком, девушка тряслась от холода. На ней была юбка и туфли на высоких каблуках. Еще когда Беате подхватила его у «Шредера», ему сразу пришло в голову, что одета она скорее как на вечеринку — вовсе не для допроса.

— Гретте дважды подтвердил договоренность, когда я звонила ему, — сказала она. — Но при этом у меня создалось впечатление, что он немного того… не в себе.

Харри перегнулся через перила крыльца и прижался носом к кухонному окошку. Внутри было темно; единственное, что ему удалось рассмотреть, — белый настенный календарь с логотипом «Нордеа».

— Ладно, поехали обратно, — сказал он.

В этот момент с шумом распахнулось кухонное окно у соседей.

— Вы, случаем, не Тронна ищете?

Слова эти были произнесены с типичным бергенским акцентом: «р» настолько раскатистое, что казалось, средних размеров поезд сходит с рельс. Повернувшись, Харри увидел смуглое морщинистое лицо пожилой женщины, которая пыталась одновременно и улыбнуться, и сохранить серьезное, даже скорбное выражение.

— Точно, — подтвердил Харри.

— Родственники?

— Полиция.

— Понятно, — кивнула пожилая дама, и скорбная мина исчезла. — Я-то думала, вы пришли выразить соболезнования. Он на теннисном корте, бедняга.

— На теннисном корте?

— Вон там, за забором палисадника, — показала соседка. — Он там с четырех часов.

— Но ведь уже совсем темно, — сказала Беате. — И дождь идет.

Дама пожала плечами:

— Видно, так он переживает. — Она так напирала на свое трескучее «р», что Харри вспомнилось детство, проведенное в Уппсале: [6]точно так же трещали, ударяясь о спицы, кусочки жесткого картона, которые они специально закрепляли на втулках своих велосипедов.

— Насколько я понимаю, ты тоже родом с востока, — сказал Харри, когда они с Беате двинулись в направлении, указанном дамой. — Или я ошибаюсь?

— Нет, — коротко ответила Беате.

Теннисный корт оказался на полпути между блочными и рядными домами. Глухие удары ракетки о мокрый мяч они услышали еще издалека, а когда подошли ближе, сумели в быстро сгущающихся осенних сумерках различить на огороженной металлической сеткой площадке силуэт одинокого игрока, раз за разом тренирующего подачу.

— Эй, вы, там! — позвал Харри, подходя вплотную к ограде. Мужчина не ответил. Только сейчас стало видно, что на нем костюм, рубашка и галстук.