Ледяное забвение - Александр Ковалевский Страница 9

Прощаясь с Гитлером, она попросила его беречь себя от покушения, на что тот ответил, что в него никогда не попадет пуля негодяя. В том, что Лени будет считать негодяем всякого, кто решится избавить Германию от этого новоявленного мессии, Гюнтер не сомневался. Вроде бы умная женщина, должна была бы понимать, что представляет собой автор книги «Майн кампф», но Лени, как и многие тогда, наивно полагала, что человеконенавистнические рассуждения Гитлера о высших и низших расах всего лишь предвыборная риторика.

Свои симпатии к Гитлеру Лени Рифеншталь и не думала ни от кого скрывать, но четко различала политические убеждения фюрера и его личность. Расистские идеи Гитлера она безоговорочно отвергала, поэтому никогда бы не могла вступить в нацистскую партию, а вот его социалистические планы — покончить с безработицей и нуждой — Лени приветствовала, и Гюнтер не мог ее за это упрекать.

Зато его друг-альпинист Генрих Харрер, с которым он в свое время ходил в одной связке, добровольно вступил в СС и стал членом НСДАП [7] за два месяца до покорения им в июле 1938 года Северной стены Эйгера. Совершил это первопрохождение Генрих Харрер вместе с Фрицем Кашпареком, Андерлом Хекмеером и Виггерлом Воргом, и сил кричать «Хайль Гитлер!» на покоренной вершине и размахивать флагами Третьего рейха, как писали потом немецкие журналы, у них просто не было. Хотя у Харрера в рюкзаке лежал флаг со свастикой, все они были слишком утомлены восхождением, чтобы дать волю эмоциям. На вершине они молча обменялись рукопожатиями и сразу стали спускаться вниз.

После успешного штурма всю четверку немецких альпинистов представили Гитлеру, и сфотографировавшийся рядом с ним Харрер потом с восторгом заявил, что для них это незаслуженная награда — видеть фюрера и говорить с ним. Мол, они гордятся этим. И хотя Генрих Харрер не особо-то увлекался идеологией национал-социализма и в звании обершарфюрера СС всего лишь работал спортивным инструктором СС, Гюнтер, не желавший иметь ничего общего с нацистами, перестал с ним общаться.

Лени Рифеншталь же ее увлечение фюрером можно было простить. Она заверила Гюнтера, что после того, как Гитлер оказался у власти, она не хочет иметь с ним никаких отношений. Правда, ей пришлось снять по личной просьбе Гитлера документальный фильм о нацистском партийном съезде в Нюрнберге, название которому — «Триумф воли» — придумал сам фюрер.

Лени отпиралась от этого заказа до последнего. Мол, она никогда не видела партийного съезда и не знает, как там все проходит, к тому же у нее нет никакого опыта съемки документальных фильмов. Однако никакие отговорки типа, что она понятия не имеет, что в политическом смысле нужно показать, а что необязательно, и не может даже отличить СА от СС, на Гитлера не действовали.

— Фройляйн Рифеншталь, вы можете справиться — и справитесь с этой работой! — безапелляционно заявил он, что прозвучало для нее как приказ.

И когда Лени поняла, что отделаться от Гитлера ей не удастся, она поставила ему условие, что сможет сделать этот фильм только в том случае, если по окончании работы ей не придется больше снимать подобных заказных лент. Фюреру пришлось принять этот, по сути, ультиматум, и он дал ей слово, что после фильма о Всегерманском съезде партии она сможет снимать такие картины, какие ей только заблагорассудится. И слово свое Гитлер сдержал — пропагандистских фильмов ей нацисты больше не заказывали.

Для Лени мысль о том, что как кинорежиссер она вскоре сможет делать все, что захочет, стала огромным стимулом. Талантливый человек талантлив во всем. Добившись от Гитлера полной творческой свободы при съемках «Триумфа воли», неискушенная в политике Лени Рифеншталь умудрилась создать настоящий шедевр документальной пропаганды. Доктор Геббельс, министр пропаганды, высоко оценил ее работу, и фильм «Триумф воли» получил Национальную премию по кинематографии.

Прислал телеграмму и Гитлер, чему Лени была несказанно рада, но впредь зареклась снимать документальные фильмы и даже поклялась себе в этом. И когда через год генеральный секретарь Организационного комитета XI Олимпийских игр профессор Карл Дим предложил ей запечатлеть на кинопленке летние Олимпийские игры в Берлине, она поначалу наотрез отказалась. Однако Карл Дим был настойчив. Он объяснил ей, насколько это важно — экранизировать олимпийскую идею. И поскольку она создала такой шедевр, как «Триумф воли», то должна снять и Олимпиаду!

Постепенно эта идея стала занимать Лени больше, чем ей хотелось бы. Интуитивно в голове у нее стали прорисовываться контуры будущего олимпийского фильма, и после долгих размышлений, терзаний и сомнений она согласилась взяться за съемки этого грандиозного спортивного мероприятия. Для работы над лентой Лени собрала команду из лучших операторов Германии. Неожиданно для себя попал в их число и Гюнтер, который во время их совместной экспедиции в Гренландию участвовал только в качестве альпиниста, и держать кинокамеру в руках ему тогда еще не доводилось. Зато по возвращении в Германию он приобрел компактную киносъемочную камеру «Kinamo S 10», которой снял великолепный короткометражный фильм о своих приключениях в Доломитовых Альпах. Да, он был оператором-самоучкой, но Лени считала, что Гюнтеру с его опытом каскадера можно будет поручить самые сложные спортивные съемки, и не ошиблась в нем.

Гюнтер вместе с другими приглашенными Лени молодыми операторами вкладывали в работу весь свой творческий потенциал, и невозможное они зачастую делали возможным. Они использовали для съемок воздушные шары, аэростаты, самолеты и моторные лодки — все для того, чтобы можно было снять берлинскую Олимпиаду 1936 года с такого близкого расстояния, с таким драматизмом, как до этого еще никогда не снимали спортивные состязания.

Олимпиада в Берлине прошла с небывалым размахом и на высочайшем организационном уровне, а немецкие спортсмены обогнали сборную США по наградам. По количеству золотых, серебряных и бронзовых медалей гитлеровская Германия превзошла все остальные страны, принявшие участие в Олимпиаде. Без инцидентов, правда, не обошлось. Гитлер хотел, чтобы Олимпийские игры продемонстрировали всему миру превосходство белой расы, а атлетов-арийцев — над всеми остальными спортсменами. Вооружившись морским биноклем, фюрер внимательно следил из своей ложи за соревнованиями и поначалу наслаждался победами немецких олимпийцев.

Впервые самодовольная улыбка исчезла с его лица, когда чернокожий представитель Соединенных Штатов Джесси Оуэнс с большим отрывом финишировал первым в беге на 100 метров и завоевал свою первую на XI Олимпиаде золотую медаль, чем привел в бешенство наблюдавшего за этим забегом Гитлера. По протоколу немецкий канцлер должен был лично поздравить золотого медалиста, но разгневанный фюрер счел для себя невозможным пожать руку темнокожему спортсмену, не говоря уже о том, чтобы сфотографироваться рядом с ним. И, дабы уклониться от этой обязательной церемонии, Гитлер намеренно уехал с Олимпиады раньше времени.

Тем же вечером Гитлер во время ужина, который по обыкновению проходил в узком кругу «допущенных к столу», о победе Джесси Оуэнс раздраженно говорил, что нет ничего удивительного в том, что этот представитель «низшей расы» победил. Мол, «чернокожие, чьи предки обитали в джунглях, примитивны, у них более атлетическое сложение, чем у цивилизованных белых. Так пусть они убираются обратно в джунгли и соревнуются там с подобными им гориллами, а белые должны получать олимпийские награды в честной борьбе с белыми! Чернокожих же нужно отстранить от участия во всех будущих Олимпийских играх и спортивных соревнованиях».