Поговори со своей тенью - Наталья Андреева Страница 9

«О'кей» моего брата — это тоже нечто особенное. Утверждение собственного превосходства, которое означает примерно следующее: «что-бы-ты-ни-сказала-будет-так-как-хочу-я-потому-что-я-умнее-тебя-на-це-лую-тысячу-лет». Спорить с ним бесполезно. Поэтому Глупая Пучеглазая Лягушка послушно стояла у подъезда вместе с Леночкой и скулящим племянником, дожидаясь, когда брат поймает такси.

Через несколько минут Игорь вылез из потрепанных «Жигулей» и бросил:

— Садись в машину. Я обо всем договорился.

Долг перед мамой был выполнен, обо мне позаботились, и, захлопнув за мной дверцу «Жигулей», Игорь прощально помахал рукой и направился к своему «Мерседесу». Следом засеменила Леночка, таща за руку орущего сына.

— Заботливый у вас брат, — заметил водитель, когда машина тронулась. — И вы с ним очень похожи.

Похожи? Мы с Игорем? Пучеглазая лягушка и красавец-принц из волшебной сказки? Ибо я уже упоминала, что Игорь очень красив. И Леночка должна быть счастлива, что у нее такой муж. Очень счастлива…

Я невольно вздрогнула, потому что «Жигули» подпрыгнули на ухабе и задребезжали. И тут… О! Если вы когда-нибудь пили вслед за шампанским мартини, вслед за мартини сухое вино, закусывали это заправленными майонезом салатами, а под конец влили в себя бутылку импортного пива, то поймете, что со мной началось в машине. Все дело в пиве. Оно оказалось лишним. Меня замутило. Причем так сильно, что…

— Остановите машину!

— Что?

— Я хочу выйти! — Водитель притормозил у обочины. Я выскочила из «Жигулей» и скомандовала: — Езжайте.

Не могла же я сделать это при нем?

— Ваш брат просил меня…

— Ха-ха! Вы же его никогда больше не увидите! Получили денежки — и вперед! А меня оставьте в покое!

— Ну, как угодно.

Он осуждающе покачал головой и захлопнул дверцу. Я ждала, когда «Жигули» уедут. Несмотря на то что с водителем мы общались от силы минут десять, я все равно уже относила его к. категории своих знакомых. При которых просто не могла вести себя по-скотски. Чтобы меня при нем вырвало, он должен был быть либо абсолютно незнакомым мне человеком, либо вообще не должен был отныне быть. В этой абракадабре вся моя суть. Закомплексованной, уродливой, бестолковой дурехи, которая осталась стоять на обочине. Одна. В полночь. Пьяная вдрызг.

Впрочем, если бы я не была такой пьяной, то перетрусила бы так, что завопила бы во все горло: «А-а-а!!! А-а-а!!!»

А так ничего. Стояла, жадно глотая свежий воздух, и в голове у меня не было ни одной трезвой мысли. И ни одного сколько-нибудь разумного решения. На тему: что делать дальше? Ибо такое случилось со мной впервые в жизни.

Самое странное, что меня больше не тошнило. Видимо, все дело было в машине. А вовсе не в пиве. Заправленные майонезом салаты пришли к консенсусу с мартини и сухим вином: проигнорировать пиво.

Я прошлась взад-вперед, прислушиваясь к своему организму. Минут пять прогуливалась, проверяя себя. Да, все в порядке. Тошнота прошла, а вот легкая эйфория осталась. Итак: пора принимать решение. В кошельке у меня было рублей сто. Я не знала, можно ли добраться до дома за эти деньги. Ночью. Почти из самого центра Москвы на ее отдаленную окраину. А про сто долларов, подаренные братом, просто-напросто забыла. В руках у меня был объемистый пакет с Леночкиными тряпками, сверху лежал подарок бабушки. А в довершении к своим несчастьям я вспомнила, что другой пакет, с маминым свитером, я забыла в отъехавших «Жигулях». Потеря не соизмеримая с Леночкиным добром, но весьма обидная.

Я еще разок прошлась взад-вперед, потом неуверенно подняла руку. Я не умела голосовать. Никогда в жизни этого не делала. Хотя и дожила до тридцати лет. Когда проезжавшая иномарка замедлила ход, я невольно вздрогнула и опустила руку. Машина проехала мимо.

Нет такдело не пойдет. Решилась — голосуй! Иначе простоишь здесь всю ночь. И я вновь подняла руку. На этот раз гораздо увереннее. Тем более что на этой машине были «шашечки». Такси. Но она почему-то тоже проехала мимо.

Я разозлилась. Потом вспомнила надпись: «Переход прекращается в час ночи». Так, может, на метро?

И тут… Рядом остановилась иномарка. Сама. Водитель открыл дверцу и внимательно оглядел меня с ног до головы:

— Сколько?

Я уже упоминала, что не в состоянии внятно ответить ни на один вопрос? А в пьяном виде тем более. Как вы думаете, что я сказала? Я подумала, что речь идет об имеющейся у меня наличности, и честно призналась:

— Сто.

— Садись, — кивнул он.

Фразу «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки» я слышала довольно часто. Но никогда не пыталась применить ее к себе. К особе женского пола. То есть что напившейся старой деве, голосующей на обочине около полуночи, любой мужик покажется красавцем. Но когда я села к нему в машину, мне вдруг показалось…

О, эти голубые глаза! Эти сильные руки! Эта улыбка! Я чуть не расплакалась от восторга! И мне вдруг жутко захотелось мороженого.

Но вдаваться в подробности своих ощущений я не буду…

Словом, поездку в чужой машине в компании голубоглазого незнакомца я опущу. Потому что все равно ничего толком не помню. Помню только, что приехала домой в половине второго. Он высадил меня у родного дома и кивнул:

— А телефончик твой я записал на всякий случай. Авось пригодится. А ты очень даже ничего.

Я поплелась в подъезд, все еще пребывая в состоянии алкогольного опьянения. А очутившись дома, рухнула на кровать, как подкошенная. И закружилась на детской карусели. Лошадки, слоники, верблюды. Они преследовали меня всю ночь, звериные морды, которыми маленьких детей можно только напугать, но отнюдь не развеселить. Пару раз я просыпалась и бегала на кухню прикладываться к графину с кипяченой водой. Карусель остановилась где-то под утро, и, очутившись в конечной точке маршрута, я провалилась наконец в глубокий сон.

А утром… Описывать тяжелое похмелье — занятие неблагодарное. Я жутко захотела кофе, хотя до этого обходилась чаем. В крайнем случае, отечественным растворимым кофе, тридцать рублей за банку на оптовом рынке. Но тут вдруг мне захотелось настоящего кофе. Молотого. Из самых настоящих кофейных зерен. Я даже услышала его запах. Настолько отчетливо, что не в состоянии оказалась с собой справиться.

Я вспомнила о том, что у бабушки была кофемолка. И турка тоже. Покопавшись в кухонном шкафчике, я все это нашла. Дело осталось за малым: за настоящим кофе. «Купи себе что-нибудь», — вспомнила я про подарок брата. И, прихватив сто долларов и хозяйственную сумку, вышла из дома. А дальше…

Дальше на меня, что называется, нашло. Я купила не только кофе. И не на оптовом рынке, а в супермаркете напротив. Купила еще и баллончик со взбитыми сливками. И пакет креветок. И полкило ветчины. И фруктов. И…

Я пришла в себя только у кассы, услышав суммарную цену своих покупок. Девятьсот рублей! Девятьсот с копейками! В один день! В одном магазине! Первое, что пришло мне в голову, завопить во весь голос: «Я ни за что не буду все это брать! Ни за что! Вы — грабители!»