Сдается кладбище - Джон Диксон Карр Страница 9

— А как же чудо? — осведомился Сай.

— Чудо?

— Он обещал продемонстрировать Г. М. чудо и предложить объяснить его. В бегстве нет никакого чуда, если только он не собирается превратиться в дым и исчезнуть у вас на глазах.

— Перестаньте! — крикнула Джин.

Сай извинился. Он сам не понимал, что подсказало ему эту картину. Тем не менее она была настолько рельефной, что некоторое время маячила перед тремя парами глаз, словно призрак на ветровом стекле.

— Не волнуйтесь, девочка моя, — успокоил Джин Г. М. — Я повидал на своем веку немало странных вещей, но такого никогда не видел и вряд ли увижу.

— Я не беспокоюсь, потому что это глупо, — ответила Джин. — Но сегодня вечером… — Она повернулась к Саю. — Вы останетесь у нас на ночь, не так ли?

— Не могу. У меня с собой нет никакой одежды.

— У сэра Генри тоже нет, — указала девушка. — Но у папы всегда полно новых зубных щеток и бритв для гостей. — Она устремила на Сая умоляющий взгляд, которому он не мог противиться. — Папа собирает нас, чтобы сделать какое-то объявление, которое, по его словам, нас потрясет. И если он так говорит, то не шутит!

— Угу, — кивнул Г. М. — И когда же должно состояться это событие?

— Сегодня вечером за обедом.

Сай Нортон расправил плечи.

На западе сгущались грозовые тучи.

Очередной раскат грома пророкотал над домом минут за пять до того, как подали обед, который должен был начаться в восемь. Кристал Мэннинг мерила шагами гостиную.

Снаружи образовался потоп. Невысокий и длинный белый каркасный дом с зелеными оконными рамами был едва виден сквозь пелену дождя тем, кто шел по Элм-роуд со станции Мараларч, расположенной между Ларчмонтом и Мамаронеком на железнодорожной линии Нью-Йорк-Нью-Хейвен-Хартфорд.

Молния призрачно сверкала за окнами гостиной, по которой бродила Кристал Мэннинг. В комнате, как и во всем доме, горели все лампы.

Стройная и не слишком высокая Кристал хорошо знала, как выгодно подать свою зрелую фигуру, с которой отлично гармонировали темно-голубые глаза и каштановые волосы, при свете казавшиеся черными. Парикмахер Адольф утверждал, что создал для нее особую прическу, хотя рядовой зритель при виде прямого пробора и волос, свисающих ниже скул, сказал бы, что это стиль наших предков женского пола столетней давности.

Нам незачем знакомиться с именами трех бывших мужей Кристал. Но мы можем проследить хотя бы некоторые из ее мыслей.

— Проклятие! — пробормотала Кристал.

Она надеялась, что из-за грозы свет не погаснет. Жаль, что в доме нет дворецкого. Правда, работы для него здесь было бы немного, но само его присутствие выглядело бы недурно.

Конечно, это вина папы. Он мог бы купить одно из поместий к востоку позади дома — рядом с плавательным бассейном, лесом и старым кладбищем, — которые выходят к проливу.

Почему бы и нет? Папа вполне мог себе это позволить! А теперь он лишил ее возможности встретить как следует почетного гостя. Кристал вспомнила, как столкнулась с отцом на лестнице менее двух часов назад.

— Конечно, — сказала она, словно констатируя очевидный факт, — мы переоденемся к обеду сегодня вечером?

— Нет, дорогая. Чего ради нам переодеваться? Мы никогда этого не делаем.

Кристал едва смогла сдержать раздражение.

— Возможно, ты забыл, — осведомилась она, прикрыв веками темно-голубые глаза, — что мы принимаем выдающегося гостя?

— Сэра Генри? Он в любом случае не сможет переодеться к обеду. Насколько я понял, он потерял чемодан с одеждой во время беспорядков на Гранд-Сентрал.

Кристал хотелось, чтобы ее отец воздержался от этих утомительных шуток. Она вспоминала его, стоящим на полпути вверх по лестнице в белом костюме, с порозовевшим от солнца лицом и искорками в глазах.

— Сейчас он прилег вздремнуть, Кристал, и храпит, как лев, наевшийся люминала. Пожалуйста, не беспокой его. Я дам тебе указания по телефону.

Пальцы Кристал с алыми ногтями начали барабанить по стойке перил.

— Я отнюдь не возражаю исполнять обязанности хозяйки дома…

— Спасибо, дорогая.

(Звучала ли в этих словах ирония?)

— Но думаю, ты мог бы отнестись ко мне с немного большей предупредительностью, чем к Джин. Этот англо-американский газетчик… Надеюсь, он достоин приличного общества?

— Достоин, — мрачно ответил Мэннинг. — Более того — он любит книги.

Безусловно, старый черт намеренно упомянул об этом, думала Кристал. Напротив гостиной, с другой стороны широкого коридора, находилась библиотека, три стены которой были уставлены до потолка книгами, приобретенными у букинистов. Кристал понимала бы, если бы ее отец собирал первые издания. Но это были просто старые потрепанные книги, так как, по словам отца, он бы чувствовал себя не в своей тарелке, держа в руках новые.

Кристал интересовало, что подумает сэр Генри Мерривейл об этой кошмарной коллекции.

— Разумеется, я переоденусь к обеду, — заявила она.

Кристал так и сделала, облачившись в черное с серебром платье, которое, учитывая ее незаурядную сексапильность, воспламенило бы даже монаха-трапписта. [13]

Теперь же, стоя в желто-голубой гостиной с залитыми дождем окнами, она пребывала в последней стадии гнева. Кристал дала понять, что коктейли и канапе должны быть поданы в половине восьмого, так как нафантазировала себе полчаса перед обедом с сэром Генри Мерривейлом в безукоризненном вечернем костюме, потягивающим коктейль и рассказывающим о своих приключениях с тиграми в Симле.

Однако в комнате, кроме нее, не было ни души.

— Проклятие! — снова пробормотала Кристал. Снаружи на лестнице послышались шаги. Кристал быстро пригладила платье, но это оказался всего лишь ее брат.

Роберт Мэннинг, симпатичный высокий молодой человек с рыжеватыми волосами и слегка тронутым веснушками лицом, вошел в гостиную с рассеянным видом. Боб не удосужился переодеться к обеду, и цвета его галстука бросались в глаза на расстоянии десяти ярдов.

— Добрый вечер, Боб.

— Привет, Крис.

Улыбка Кристал была не лицемерной, но несколько натужной. Она указала на большой шейкер и тарелки с канапе.

— Выпьешь коктейль?

Боб задумался над предложением.

— Пожалуй, нет, — печально вздохнул он. — Я сейчас тренируюсь.

— Тогда возьми канапе. Уверена, это не помешает тебе проделать «бант» с трехсот футов.