Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев Страница 9

– Все в порядке? – спросил Клейтон. –Джеральдина, замените нас, мы с Мелани покажем нашему гостю егоапартаменты-люкс.

И он пошел вместе с девушкой и Осинским к лифту, чтобыпоказать такому клиенту его номер. Но створки лифта, в который вошли знакомыйпродюсер и его очаровательная спутница, закрылись.

– Красивая женщина, – печально сказал Осинский.

– Да, – сразу подтвердил Клейтон. Он теперь былготов соглашаться с чем угодно. – Но они живут в разных номерах, –почему-то осторожно добавил он.

Они прошли мимо магазина одежды, расположенного прямо вхолле отеля. Осинский задумчиво посмотрел на витрину.

– Там наверняка есть одежда моего размера, –сказал он более уверенным тоном. – Может, вы могли бы открыть этотмагазин?

– Очень сожалею, – улыбнулся Клейтон, – ониуже ушли. Но утром они будут.

– Мне нужно одеться именно сейчас, – упрямо сказалОсинский.

– Они закрылись, – улыбнулся Клейтон, – еслиничего не произойдет, они появятся только утром.

– Ясно. – Осинский посмотрел на витрину и сноваобратился к менеджеру отеля: – А если вдруг у них сломается витрина илиразобьется стекло? Они тогда приедут сюда?

– Конечно, приедут, – удивился Клейтон, – ноу нас есть своя охрана. Внутри отеля ничего не может произойти.

– А сколько стоит такое стекло?

– Долларов триста. А почему вы спрашиваете? –спохватился Клейтон, но было уже поздно. Незнакомец деловито снял с ноги рвануютуфлю и сильным ударом разбил стекло. Завыла сирена, засуетились служащиеотеля.

– Все в порядке, – улыбался Клейтон уже откровенножалкой улыбкой, – все в полном порядке. Это случайно разбилось стекло. Неволнуйтесь. Все в порядке.

– Пусть теперь приедут и поднимут ко мне в номеркостюм, рубашку, галстук, носки и туфли, – попросил Осинский. – Да, иносовые платки.

– Конечно, – наклонил голову Клейтон. Они вошли влифт, поднялись в апартаменты. Пока менеджер ходил по комнатам, лично объясняя,где что находится, Осинский тихо сказал восхищенно смотревшей на него Мелани:

– Надеюсь, завтрашний вечер у вас свободен?

Девушка бросила на него быстрый взгляд и кивнула.

Еще через час в номер к Осинскому доставили все, что онзаказал, добавив ремень и предъявив счет на полторы тысячи долларов. Вдобавокко всему он попросил лезвия и крем для бритья. Приняв душ, побрившись, онпереоделся и впервые посмотрел на себя в зеркало. Там стоял совсем другойчеловек.

– Песах Якобсон, – вспомнил имя неизвестногоОсинский и расхохотался, подмигнув себе. А затем поднял трубку и попросилпередать записку с приглашением к себе в номер продюсера и его красивойспутницы.

Был второй час ночи, но в Лос-Анджелесе, в этом городе,ставшем колыбелью Голливуда, не отказываются от предложения подняться вкоролевские апартаменты-люкс даже в такое время. Продюсер решил, что здесьостановился кто-то из мировых знаменитостей. И через пять минут, поднявшисьнаверх со своей спутницей, уже стучался в дверь.

Увидев Осинского, он долго вспоминал, когда они встречались,и долго хохотал, когда Джордж рассказал ему о вечерней встрече. Продюсерискренне решил, что его разыграли. А его спутница, оказавшаяся всего лишь егосестрой, очень благосклонно и с удовольствием принимала комплименты от хозяинаапартаментов. Подобная роскошь производила впечатление независимо от сказанныхслов.

Вечеринка продолжалась всю ночь. Утром Осинский с тяжелойголовой ехал в фирму, опасаясь только одного: что потребуют вернуть полученныеденьги. Но Якобсон не потребовал. Напротив, он выдал еще десять тысяч, и ониподписали договор. Вернувшись в апартаменты, Осинский застал там сеструпродюсера. И хотя у него, как обычно, не все получилось, он все равно былсчастлив.

И только когда она ушла через час, он снова подошел к зеркалуи, стоя перед ним, абсолютно голый, вдруг показал сам себе язык. Словнопредчувствуя всю свою дальнейшую жизнь.

И сейчас, сидя в комнате Гранд-опера, он покачал головой.Как давно все это было! Он снова взглянул на часы. Они должны уже закончить. Оносторожно приоткрыл дверь. Вышел в коридор. Да. Так и есть. Слышнызаключительные аккорды. Финал. Последние звуки. Он замер, прислонившись кстене.

Все. Музыка кончилась. Мгновение, еще одно мгновение. Третьемгновение. Все тихо. Господи, испугался он, задыхаясь от ужаса и собственнойнеуверенности. Неужели провал? Нет. Сначала отдельные хлопки, а потом шквалаплодисментов, восторженные крики почитателей. Зал содрогался от аплодисментовблагодарных зрителей. Господи, подумал он снова, закрывая глаза, кажется, и наэтот раз все хорошо.

– По-моему, вам нужно выйти к зрителям, Джордж, –услышал он хорошо знакомый голос и, не открывая глаз, кивнул головой. Он знал,кому именно мог принадлежать этот голос. Открыл глаза. Перед ним стоял ПесахЯкобсон.

– Идите, – ласково повторил он, – там такойграндиозный успех.

И этими словами испортил Осинскому настроение.

Эта зима в Москве была особенно холодной. Морозы иногдадоходили до двадцати пяти – тридцати градусов, и даже ярко освещенныецентральные улицы города, где многие магазины работали до восьми-девяти часоввечера, выглядели обезлюдевшими, словно в период введения комендантского часа.

Дронго не любил приезжать в Москву в это время года. Онвообще не переносил сильных холодов, предпочитая зимой находиться далекоотсюда, на юге. Но в этот раз в Москву он был вынужден прилететь именно всередине февраля, когда ударили особенно сильные морозы.

Он с огорчением обнаружил, что забыл перчатки, и теперьходил по улицам, засунув руки глубоко в карманы пальто. Но это не оченьспасало, и руки все равно мерзли.

Телефонный звонок был, как всегда, неожиданным и поэтомуособенно неприятным. Он прозвучал в десять часов утра, когда Дронго, читавшийночью одного из любимых американских фантастов Рея Брэдбери и заснувший по привычкеочень поздно, еще спал. Звонок был громким и требовательным, и он, поднявшись спостели, вынужден был подойти к телефону.

– Слушаю вас, – пробормотал Дронго, взглянув начасы. «Какой идиот звонит чуть свет?» – подумал он.

– Простите, что беспокоим вас так рано утром, –раздался голос. Дронго поморщился. Говоривший явно был янки: он проглатывалслова.

– Вы не туда попали, – сказал он по-русски и ужехотел положить трубку, когда услышал:

– Простите еще раз, мистер… – И неизвестный назвалего по имени и фамилии. – Я думаю, мы позвонили правильно.

– Что вам нужно? – Он принципиально говорилпо-русски. А его собеседник так же принципиально говорил только на английском,но почему-то отвечая на вопросы, заданные на совсем другом языке.