Прекрасная голубая смерть - Чарльз Финч Страница 9

— Обнаружилось — что?

— Что-то таинственное? Я ведь тебя насквозь вижу: ты тянешь время.

Он положил руку ей на плечо.

— Мне тяжело говорить тебе это, но она была убита.

Леди Джейн, почти поднеся сандвич к губам, окаменела, а затем, когда Ленокс, предложив ей хереса, заставил ее очнуться, странно улыбнулась.

— Я так и знала.

— Но каким образом?

— Ты ее совсем не помнишь?

— Боюсь, что нет.

— Она была достаточно милой девушкой, но кроме того… Как бы это выразить? И несколько вызывающей.

— В отношении мужчин, имеешь ты в виду?

— В отношении мужчин — да, но и в отношении тех, с кем дружила. Она была живой и задорной, однако иногда впадала в уныние — причем все это доходило до таких крайностей, что запомнилось мне, хотя обычно слуги для меня такая же тайна, какой я стараюсь быть для них.

— Впадала в уныние? Достаточно для самоубийства, по-твоему?

— Нет, не в такое уныние. Я просто имею в виду, что у ее характера было две стороны. Как, вероятно, и у нас у всех.

Возникшая пауза длилась долго, прежде чем Ленокс снова заговорил:

— Ну, я рад, что ты мне рассказала это. Может оказаться полезным.

— Дай Бог.

— Но, знаешь, я только сейчас поговорил с ее женихом.

— И все же… — На лице леди Джейн отразилось странное смешение чувств — печаль, расстроенность, нежелание — но одновременно и решимость. — Мне кажется, Чарльз, — сказала она, — если ты намерен взяться за это дело, тебе следует слышать то, что я говорю тебе.

— Хорошо, — кивнул он.

— Ну, так ты расскажешь мне, что именно вам удалось узнать?

— Когда мы вошли, на столе была записка, а также стакан и пузырек с ядом.

— Больше ничего?

— Ах, да! И незажженная свеча.

— Но пера не было?

— Превосходно! — сказал он. — Инспектор из тебя вышел бы куда лучше Дженкинса.

— Но мундиры полицейских такие безобразные!

— Да, ты права, модными их не назовешь.

— А что было в записке?

— «Это слишком. Прости, Джеймс, я сожалею». Без подписи.

— Странновато.

— Я был бы склонен согласиться, но пока еще рано. Как-никак, написать записку она могла и сама — либо потому что собиралась наложить на себя руки, и кто-то заставил ее поторопиться, либо по какому-то совсем иному поводу.

— Так откуда ты знаешь, что это было убийство?

— Я почти убежден, но благодаря Мак-Коннеллу. Пузырек с ядом на ее столе, понимаешь?

— Так что же ее убило?

— Очень редкий и дорогой яд bella indigo.

— Но разве он не послужит, как всякий другой, если вы решили умереть?

— Имеются два возражения. Во-первых, это действительно очень дорогой яд и стоит больше ее годового жалованья.

— Она могла украсть его у Барнарда.

— Я об этом подумал. Но гораздо важнее то, что яд на ее столе был не тем ядом, который ее убил.

Леди Джейн подняла брови.

— Далее, перо отсутствовало, но листок был совершенно гладким, из чего следует, что она не носила его с собой, раз он не был ни сложен, ни смят. Обычно самоубийца не возвращает перо, написав предсмертную записку. Обычно самоубийство совершается немедленно по написании.

— То, что ты упомянул раньше, Чарльз. Про Джорджа Барнарда.

— Что именно?

— Ну, ты знаешь, про…

— А! Про его интерес к тебе?

— Ну, да. Так я подумала, что можно бы это использовать… ну, эти его чувства, хотя, полагаю, на самом деле никаких чувств нет… Ну, просто использовать наше знакомство, чтобы провести какое-то время с ним и посмотреть, не увижу ли я чего-нибудь. Если это имеет смысл…

Ленокс побелел.

— Ни в коем случае!

— Но, Чарльз…

— Ни в коем случае! Я не позволю тебе! Во-первых, это может быть опасным.

Она хотела что-то сказать, но тут они услышали удаляющиеся по вестибюлю шаги.

— Что это? — спросил Ленокс.

— Не знаю.

— Оставайся тут.

Он направился к двери, стремительно повернулся и быстро вышел в вестибюль. Он увидел маленькую молодую женщину в ночной рубашке.

Она показалась ему смутно знакомой.

— Будьте так добры пойти со мной, — сказал Ленокс.

Она кивнула, и они вошли в гостиную.

— Простите меня, леди Грей, — пробормотала женщина. — Я только…

— Люси! Почему вы не спите в такой час?

— Я только хотела что-нибудь узнать о Пру, миледи.

Наступило молчание, но Джейн глядела на нее с сочувствием.

— Бедняжечка, — сказала она. — Чарльз, это Люси, одна из наших горничных. Она была близкой подругой Пруденс Смит. Сядьте, милочка.

Приглашение сесть словно бы смутило Люси.

— Как вы? — спросил Ленокс.

— Люси, — сказала леди Джейн, — чего бы вы ни услышали за дверью, мы пока еще ничего толком не знаем. Но вы узнаете, как только узнаем мы. А теперь вам необходимо отдохнуть. У нас у всех был тяжелый день.

— Да, миледи.

Однако Ленокс поднял ладонь, и обе они выжидательно посмотрели на него. Он подошел к столу, нашел перо и быстро написал на листке бумаги несколько слов. Затем подошел к Люси и протянул листок.

— Что-нибудь тут кажется вам странным?

— Люси, — сказала леди Джейн, — ничего никому не говорите о том, что прочтете…

Но Люси не слушала ее. Записку она прочла дважды, как заметил Ленокс по ее шевелящимся губам. Затем посмотрела на него.

— Две вещи, сэр.

— Две вещи?

— Да, сэр.

— И какие же, Люси?

— Во-первых, она не назвала бы его Джеймс, вроде как по-серьезному.

— А как она его называла?

— Джем, всегда Джем. Или Джимми, ласково так.

— Но она могла перейти на серьезный тон, если собиралась покончить с собой.

— Может быть, сэр. Но тут еще одно.

— Что именно?

— Пру ни читать, ни писать не умела.

— Грэхем, моя поездка в Сен-Тропе отменяется, — сообщил Ленокс, когда наконец-то вернулся к себе домой.

— Сэр? — сказал Грэхем. Он сидел в маленьком кресле в прихожей, все в той же одежде, что раньше вечером, и читал последний выпуск грошовой газетки. Когда Ленокс вошел, он сложил ее и засунул в нагрудный карман.