Подиум - Татьяна Моспан Страница 9

А произошло вот что: исчезла коллекция платьев, выполненных из трикотажа, которая была подготовлена к показу. Полуголые девицы, не обнаружив выставочных моделей, заметались по примерочной, как потерявшее вожака стадо. Сбой, происшедший в хорошо налаженном механизме, выбил всех из колеи. Начался настоящий бедлам.

Реакцией на появление Нины Ивановны были жалобные вопли.

– Тихо! – рявкнула она. – Сейчас пойдут пеньюары.

– Как? – изумился кто-то.

И в то же мгновение жалобные возгласы стихли. Все завертелось, закрутилось в обычном порядке. Растерявшееся было стадо снова обрело вожака.

Нина Ивановна помогала что-то завязывать, надевать, поправлять. За считанные секунды "летучий отряд" был полностью экипирован.

– Живо! Живо! – подгоняла Пономарева послед-нюю зазевавшуюся модельку.

– А теперь, – раздался невозмутимый голос Аллочки, – мы покажем вам коллекцию пеньюаров. Красивая женщина в прозрачном одеянии возле камина – это ли не сказка?..

Зубкова не скупилась на эпитеты и сравнения: загадочный шифон, кружевные волны, ниспадающий прозрачный водопад… Здесь и вправду было на что полюбоваться – подиум напоминал газон с цветочными клумбами. Прозрачная ткань, отделанная мехом, позволяла видеть плечи, грудь, ноги девушек, их хорошенькие попки. Вот розовый пеньюар, отделанный розовым мехом, а вот голубой – с голубой меховой оторочкой. Мелькали наряды бирюзовые, алые, палевые, желтые…

Публика в зале явно была взбудоражена. Теперь уже не только мужчины, но и женщины пожирали глазами летящий шифон.

Пономарева, затаив дыхание, смотрела в зал на этот ослепительный хоровод. Вдруг сердце у нее упало. Только сейчас она заметила, что у желтого пеньюара, в котором крутилась Лиза, вышита лишь одна пола – правая… Твою ж мамашу! Хоть бы эта дуреха догадалась незаметно исчезнуть!

– Этот наряд сделает каждую женщину феей…

Хорошо одетый мужчина покосился на рядом сидящую спутницу жизни, которая затащила его на это мероприятие, закатив предварительно скандал, потому что по доброй воле благоверный сюда не шел. Теперь он не жалел об этом. Хороши девочки! Он наметанным глазом успел рассмотреть все, что его интересовало. Вон с той куколкой неплохо было бы развеяться…

– Папочка, без такой роскоши я отсюда не уйду, – твердым голосом заявила супруга.

Господин в дорогом костюме поморщился.

– Это же выставочный экземпляр, – вяло возразил он.

– А ты договорись. Заплати побольше. Подумаешь! – Дама презрительно повела плечом. – У самого Кардашева модель после просмотра покупала, а здесь, в каком-то «Подмосковье»… Ты давно мне ничего не дарил. Палевый, думаю, пойдет.

"Как же, пойдет тебе палевый! С такими габаритами надо чехол для танка покупать, а не пеньюар…" – подумал муж. Но вслух, понятно, ничего подобного не сказал.

Он с сожалением смотрел вслед удалявшейся куколке. "Весь кайф супружница испортила!.. Надо будет на презентацию сегодня остаться, – вспомнил он. – Приглашали после показа".

Скандал с коллекцией трикотажа возник не на пустом месте. Все исчезнувшие из примерочной модели своими руками выполнили опытная мастерица Галина Петровна Панина и ее ученицы. В разработке принимал участие и Тимофей Сазонов, но основная нагрузка легла на Галину Петровну. И вот когда модели были готовы, Панина жутко поругалась с Пономаревой. Трикотажными изделиями еще до показа коллекции заинтересовался торговый центр. Когда Галина узнала, какую прибыль это сулит, она потребовала часть денег себе. Пономарева пообещала ей надбавку, но такую мизерную, что Панина буквально взбеленилась.

– Не позволю эксплуатировать меня! – орала мастерица. – Привыкла всех иметь! Я – автор!

– А на чьи денежки, позволь узнать, выполнены твои замечательные модели? Кто тебя финансировал – Папа Римский? Кто дело повел с размахом и импортное оборудование закупил под твои идеи? Нет, голубушка, ты всего лишь исполнитель. Вот и знай свое место!

– По моим эскизам все изготовлено! Я сама на фабрику ездила закупать сырье, вот копии накладных! – Панина трясла перед носом Нины Ивановны какими-то бумагами. – Двух учениц бесплатно подготовила, Сазонова натаскивала…

– Ну и что с того?

– Я в суд, в прокуратуру…

– Ори больше. Где договор? Где? – открыто насмехалась Пономарева.

– Нина, Нина! – Галина Петровна пыталась усовестить Пономареву. – Я глаза сломала на этих платьях. А ты говорила, что пока денег нормальных заплатить не можешь, но обещала: потом заплатишь, когда прибыль будет. Да если бы я знала… – едва не плакала Панина.

– А не знаешь, тогда закрой рот и сиди молча. Главное, все умеют прибыль считать, убытки же делить никто не хочет. Я, между прочим, рисковала, проплачивая твои задумки… Нет, подумать только! – продолжала возмущаться Пономарева. – Курочка, как говорится, еще в гнезде, яичко еще… известно где, а она уже все подсчитала! Не нравится работа – я тебя не держу: давай чеши отсюда, мелкими шагами, да почаще.

Панина грозила судебным разбирательством. Нина Ивановна проконсультировалась с нужными людьми. "И-и, голубушка, – сказали ей, – у нас авторское право в таком загоне, что, даже имея договорные обязательства, ничего не добьешься, а здесь и договора нет. Таких правдолюбцев знаешь сколько сейчас пороги обивает?.."

Панина ушла, хлопнув дверью. Нина Ивановна успокоилась, да, выходит, рано… Эта стерва Галина проникла в Дом моды и, застращав Тимофея тем, что модели, дескать, не готовы, перед самым показом перетащила их все в цех. Вынести совсем не решилась, видимо, потому что это могло бы квалифицироваться как кража.

– Я эту уголовницу так прищучу, что не отмоется! – От жгучей злобы у Нины Ивановны началась изжога. (Стоило ей понервничать, давал о себе знать застарелый гастрит.) В примерочной появилась Зинка с ворохом трикотажных платьев. Ее сопровождал Тимофей.

– Почему мне ничего не сказал? – накинулась на него Нина Ивановна.

– Вас на тот момент не было. Панина убедила, что вы в курсе. Трикотаж, говорила, с показа снимается. Я думал…

– Ладно… – устало махнула рукой Пономарева. (Мягкотелый Тимофей не мог служить помощником в таких делах.) – Как только эта сучка еще раз появится, немедленно мне сообщить! – Нина Ивановна повернулась к притихшей Зинаиде. – А ты куда смотрела?! – прорычала Пономарева. – Помощнички, мать вашу! Так весь Дом моды растащат, а вы и не заметите…

Кудрявцева благоразумно помалкивала, изо всех сил стараясь услужить.

К трикотажной коллекции зал поначалу отнесся сдержанно. После пеньюаров – где все блестело, струилось, переливалось – выпускать трикотаж представлялось неразумным: нарушалась целостность всего показа. Но Нине Ивановне было сейчас не до композиции.

Сазонов, увидев пеньюары после показа вблизи, ужаснулся: