Час ночи - Аркадий Адамов Страница 9

— Как сказать…

— Ручаюсь! А если и имеет, то мы проще от этого парня на неё выйдем, чем наоборот. Мы заодно уже и все остальные его связи установим, будь спокоен.

— Сдаётся мне, ты просто лишней работы боишься, а? Ну, гусь! И как-то я тебя раньше не раскусил!

— Да, боюсь. Лишней работы всегда надо бояться. Это не только потеря времени, темпа — это уход в сторону, отвлечение внимания.

— Э, философия лентяя! Да я по этому иногороднему пути пройду быстрее, чем ты с твоим подъездом. Спорим?

— Ну-ну! Ты посмотри, что тут надо сделать. Да ты только экспертов из Росглаводежды будешь собирать неделю, не меньше. Потом связываться с фабрикой в Ростове. Потом… Словом, тебе тут на две недели работы. А я к вечеру не только парня установлю, по и преступление раскрою — если ты поможешь, конечно.

Игорь поморщился и насмешливо заметил:

— Знаешь, как у автомобилистов? Первое время они самостоятельно не ездят, а крадутся и пугаются каждой встречной машины, но приблизительно через полгода, если с ними ничего не случается, наступает момент, когда такой шкет вдруг ощущает себя великим асом и начинает носиться сломя голову, никому не уступая и норовя всех обогнать. Если и тут ничего не случается, то ещё через полгода он наконец остепеняется и начинает вести себя вполне разумно.

— Ну-ну! — угрожающе произнёс Виталий. — Скорее заканчивай свою наглую речь. Ты на что намекаешь?

— На то, что у нас люди тоже проходят через эти этапы, которые только протяженнее во времени. Ты ведь уже лет пять в розыске, да?

— И что?

— Больно ты задержался, парень, на втором этаже.

— Ох, вы сейчас у меня схлопочете, маэстро!

— Я?

Игорь вскочил с дивана и, приняв боксёрскую стойку, энергично подвигал перед собой согнутыми в локтях руками, мягко, с явным наслаждением попрыгал и вздохнул:

— Эх, давно я на ринге не работал!

— Не то работаешь, — лениво заметил Виталий, давя в пепельнице окурок сигареты.

— А что прикажете работать? — Игорь иронически усмехнулся. — Конечно, самбо?

— Именно.

— Жалкий человек! Только приблизься ко мне со своим самбо! Впрочем, в интересах дела, так и быть, сохраню тебе здоровье. Поезжай в свой подъезд, пока цел.

Игорь был в необычайно приподнятом настроении, и Виталий с удивлением и любопытством поглядел на друга. Но тот лишь вызывающе подмигнул и кивнул на дверь:

— Давай, давай. А то растечешься при такой температуре.

Жара и в самом деле отнимала последние силы. Необычайные дни стояли тем летом в Москве.

Виталий тяжело поднялся со стула, потянулся до хруста в суставах и, выйдя из-за стола, неуклюже, но довольно высоко подпрыгнул, резко взмахнув рукой, словно бил по мячу таким грохотом, что обеспокоенный Игорь заметил:

— Слушай, всё-таки существуют расчётные нагрузки. Не забывай.

— Пустяки! Одним перекрытием больше, одним меньше… — беспечно возразил Виталий и неожиданно прибавил, пытливо взглянув на Игоря: — Выкладывай, что у тебя случилось приятное, живо!

— С чего это ты взял?

— Ну-ну, не крутить! Выкладывай!

Игорь усмехнулся:

— А из тебя с годами всё-таки кое-что формируется.

— Ты только сейчас заметил? Вот Кузьмич это открытие сделал значительно раньше.

— Он скоро поймёт свою ошибку.

— Ладно. Мне надоел твой тон.

— А мне твой. Давай разбегаться. Дел много.

— Значит, ты не согласен с моим планом?

— Нет. Занимайся своим подъездом. А я буду искать Валю. И не кичись, идучи… Какая-то детская болезнь у тебя, прости.

— Ладно, — сухо ответил Виталий. Последнее замечание почему-то его особенно задело. — Кое-какие итоги мы подведём вечером, если не возражаешь.

Спустя полчаса Виталий уже был на месте. Знакомый двор в ярком дневном свете показался совсем другим. Прежде всего он был куда больше, чем казался ночью. И окружавшие дома были вовсе не тёмными и не мрачными, а солнечно-жёлтыми из-за светлой облицовочной плитки, с живописными лоджиями и балконами. Все окна были распахнуты, и ветер играл разноцветными занавесками.

Плотная стена кустарника отделяла середину двора от асфальтового проезда, где стоял Виталий. За кустарником виднелись чуть жухлые от жары кроны деревьев. Оттуда нёсся несмолкаемый гомон ребячьих голосов. «Сколько их ещё в городе! — подумал Виталий. — А ведь казалось, что всех увезли».

Он не спеша обогнул обширный двор. По пути Виталий миновал шестнадцать подъездов, не считая длинного продовольственного магазина, возле которого громоздились пустые ящики, стоял зелёный фургон и остро пахло сельдью и ещё чем-то. Затем ему попалась парикмахерская, из распахнутых окон которой веяло крепким запахом одеколона, каких-то кремов и прижжённых волос. По двору в разных направлениях сновали люди. «Оживлённый двор, — снова подумал Виталий. — И вечером, наверное, тоже. Масса народу живёт. И все окна распахнуты. Неужели никто ничего не слышал? Быть того не может. Ведь драка же произошла. Ну ладно. Начнём, пожалуй».

Виталий решительно направился к нужному подъезду, но около самых дверей передумал и, круто повернувшись, отправился разыскивать помещение ЖЭК.

Ещё через час у него уже был список всех жильцов того подъезда и самые общие сведения о них.

Квартир оказалось не так уж много для девятиэтажного дома — всего двадцать четыре. Причём в восьми из них жильцы уехали в отпуск, в двух шёл ремонт перед въездом новых жильцов и пока никто там не жил. Следовательно, оставалось четырнадцать квартир. Особые подозрения вызывали три из них: на третьем этаже, четвёртом и восьмом. В квартире третьего этажа уехали в отпуск родители, оставив дома сына-студента, который должен был ухаживать за собакой. Но тот, видимо успевал и развлекаться: в квартире каждый вечер собирались шумные компании, и соседи то и дело звонили с жалобами в ЖЭК. Впрочем, убитый парень только случайно мог оказаться в такой компании. На четвёртом и восьмом этажах отцы семей были горькие пьяницы, от одного из них недавно ушла жена с ребёнком, и там теперь происходили ежедневные попойки, нередко заканчивавшиеся драками. В другой квартире было не лучше: часто до прихода милиции жена и дети скрывались от озверевшего папаши у соседей. Вот эти три квартиры и заслуживали особого внимания. В остальных было тихо и жили как будто вполне приличные люди.

Виталий сразу в подозрительные квартиры, естественно, не пошёл, а заглянул в соседние, на той же лестничной площадке. К счастью, ему повезло и жильцы там оказались дома.

В квартире, где за стенкой веселились брошенный студент и его гости, Виталия встретила пожилая пенсионная пара: высокий, полный старик на протезе, с всклокоченным венчиком волос вокруг глянцевой лысины, капризно оттопыренной нижней губой и лохматыми бровями, и маленькая щуплая старушка с вытянутым рыбьим лицом и холодными, пустыми глазами. Словом, малосимпатичная пара, но никак, естественно, не замешанная в ночном происшествии. Тем не менее взволнованы они были им до чрезвычайности, что, впрочем, тоже было вполне естественно.