Человек видимый - Чак Клостерман Страница 9

В этот момент вопреки нашей договоренности я прервала Игрека. Я прямо заявила ему: «Я не понимаю, о чем вы говорите и к чему ведете». В тот момент так оно и было. Читая это позже, я видела, куда вел весь этот длинный монолог, — но это позже, когда я уже знала, что случилось впоследствии. Я ему не верила и всеми силами пыталась понять, зачем он рассказывает мне эту явно вымышленную историю.

— А я и не ожидал, Вики, что вы это поймете. Надеюсь, вы не обиделись, потому что я не хотел вас обидеть. Да и вряд ли кто другой способен понять суть моего изобретения. Я рассказываю вам кое-какие подробности только для того, чтобы мы с вами поняли мои реальные проблемы, из которых ни одна не имеет отношения к науке. Понимаете, у меня была цель, и я создал то, что позволяло ее достигнуть. Но тут и начались проблемы. Пожалуй, мое положение можно уподобить состоянию художника, который получил все, что ему нужно для творчества, и обнаружил, что теперь ему предстоит самое трудное — само творчество. Я хотел изучать поведение людей наедине с собой, и я создал средство, которое позволяло мне это сделать. Казалось бы, все очень просто. Вопросы значения и нравственности науки меня не волнуют. Я просто хочу, чтобы вы четко поняли, что я делал. И предупреждаю — когда мы перейдем к рассказу о моих поступках, я не намерен каждые десять минут отвлекаться на объяснение технических подробностях маскировки. Это и ученому трудно объяснить, что уж говорить о медике. Вам придется примириться с неким когнитивным диссонансом. [15]Вы ясно дали мне понять, что эти сеансы проводятся для моей пользы и что я сам могу определять, о чем мы будем говорить. Вот я и говорю вам, о чем хочу говорить. А что, для вас это представляет проблему?

Я уверяю Игрека, что это вовсе не проблема, но мне трудно понять, о чем мы говорим, если он не объяснит, что мы будем обсуждать.

— Что именно из моего рассказа вам непонятно? Не обижайтесь, но я действительно не могу выразиться яснее. Я понимаю, все это очень сложно, но я просто не могу объяснить вам то, что вы не в силах понять. Ну попробуйте представить, что вы живете одна. Я знаю, что вы не одна, но просто представьте себе это. Представьте, что вы тихо и уединенно живете в квартире с одной спальней на окраине города. А теперь представьте, что у вас в квартире появился кто-то еще. Представьте, что какой-то незнакомец ухитрился незаметно проникнуть в ваш дом и просто притаился где-то в углу и наблюдает за вами. Этот незнакомец увидел бы вас такой, какая вы есть, настоящей, без всяких прикрас и ухищрений, не так ли? Он узнал бы вас так глубоко, как дано только вам самой. Он увидел бы все уловки, к которым вы прибегаете, чтобы посторонние составили о вас определенное представление. Он познал бы вещи, забыть которые уже никогда не сможет. И разве такое могло не сказаться на нем? Он мог почувствовать себя подлым преступником, злился бы на весь белый свет и в конечном счете перестал бы себя уважать.

С людьми я чувствую себя одним человеком, а наедине с собой становлюсь совершенно другим. И вряд ли я смогу избавиться от этого раздвоения. Так вот, я хочу научиться управлять собой настоящим и своими поступками. И я серьезно намерен это сделать, поэтому позвоню вам на следующей неделе. Я обязательно позвоню вам.

До свидания, Вики. По-моему, сеанс прошел нормально.

Окончание телефонного сеанса № 1

Примечание. Видимо, мне будет труднее справиться с проблемами Игрека, чем я думала. Он с детства страдает навязчивыми идеями, которые теперь переплелись с особым представлением о реальности. Игрек не только не в состоянии отделить свою реальную жизнь от воображаемой, создается впечатление, что он выстраивает свою действительную жизнь в соответствии с воображаемым представлением о себе. Теперь я уже сомневаюсь в причастности Игрека к науке, поскольку он упорно избегает каких-либо научных объяснений. Надо будет непременно помочь Игреку понять и признать, что на самом деле он вовсе не ученый.

Но, кажется, он действительно какое-то время жил на Гавайях.

Более глубокая проблема заключается в его страстном желании проникнуть в сущность людей и в том, как он объясняет это желание. Его история о наблюдении за мальчиком через окно кажется правдоподобной — хотя не совсем ясно, почему он придает такое значение музыке группы Rush. Но его упорное утверждение, что он подглядывал за людьми исключительно из научных интересов, вызывает большие сомнения. Все признаки указывают на глубоко одинокую и замкнутую личность — видимо, неумение поддерживать с кем-либо близкие, откровенные отношения свойственно ему с раннего детства и со временем привело к душевному расстройству. Если он говорит правду о том, что не один, а даже два раза перескакивал через классы, то мне стоит ознакомиться с литературой о том, как это влияет на психику подростка. Игрека необходимо вырвать из воображаемого мира. Но он очень упрям, так что сделать это будет весьма непросто.

Второй важный телефонный разговор

18 апреля (Игрек звонит в офис, 10:05 утра)

— Вики, привет. Как поживаете? Надеюсь, хорошо. Итак, кажется, в прошлый раз мы остановились на…

Я не даю ему продолжить, говорю, что всю неделю обдумывала его рассказ и мне необходимо кое о чем спросить его. Явно недовольный, он спрашивает, о чем именно. Я говорю: «О костюме и креме. Я хочу понять, что такое костюм и крем». Он спрашивает, что конкретно меня интересует. Когда я говорю, что буквально все, он так мелодраматично вздыхает, что этот вздох запечатлелся на магнитофонной пленке, словно это запись радиопостановки.

— Но, Вики, об этом мы уже говорили. И я не собираюсь обсуждать все снова. Почему вы не задали мне эти вопросы, когда я сказал об этом в первый раз? Я не собираюсь платить за то, чтобы читать вам лекции о молекулярной физике. Да и с какой стати? Может, вы объясните, какой мне смысл тратить деньги на то, чтобы вы могли сделать вид, что понимаете вещи, которые просто недоступны вашему пониманию?

Я прошу у него прощения. Признаюсь, что в подобных ситуациях я часто извинялась перед Игреком, но и думать не могла, что когда-нибудь он обратит мою деликатность против меня. Я спросила, не даст ли он мне описание, какой-нибудь конспект об использовании костюма и крема. Он сказал: «Меня не удивляет, что вам так нравятся конспекты». Когда я сказала, что такой ответ можно расценить как оскорбительный, он извинился.

— Простите, если я задел вас. Сожалею, что вы восприняли мою шутку иначе, чем я рассчитывал. Я не хотел вас обидеть.

Определив его уязвимое место, я снова спросила, не может ли он хотя бы приблизительно описать костюм и крем. И он опять тяжело вздохнул.

— Что ж, хорошо. Не знаю, поможет ли это, ну да ладно. Так вот, примитивно говоря, над каким проектом мы работали на Гавайях. Вам знакомо имя Филипа К. Дика? [16]Вы читали его книгу «Помутнение»? По ней еще сняли фильм, анимационный. Правда, я его не видел, но не важно. Главное, это футуристический роман о принуждении человека к наркотикам, и полицейские офицеры в этой книге носили нечто, что называлось «скрэмбл сьют». В книге «скрэмбл сьют» — это сверхтонкий материал, который полицейский натягивает на тело как оболочку. Он изготовлен из эластичных кварцевых линз, а суть в том, что этот костюм позволяет вам принимать обличье сотен разных людей попеременно. Собственно, он делает человека похожим на всех и при этом ни на кого конкретно. Это, конечно, чистая фантастика. Но, понятно, военных заинтересовала эта идея. Они дали нам задание создать костюм, в котором человека невозможно или очень трудно увидеть. Все мы в Чеминейде понимали, что идея подсказана этой книгой, хотя открыто об этом никто не говорил, а так, только между собой. Потому что те, кто работает в научных лабораториях, обычно увлекаются фантастикой. Просто поразительно, как часто военные черпают идеи из такой псевдонаучной фантастики, как, например, фильмы типа «Стартрек» или «Война миров Z», книги Артура Кларка. Однажды они даже пытались с помощью генной инженерии создать в Гренландии целое семейство вуки. Я не шучу. Они хотели создать целую армию этих проклятых Чубакк для рукопашной борьбы в арктическом климате. Они пытались реализовать свою идею целых десять лет. У меня есть фотографии. У одного из моих коллег вроде бы были образцы их волос, но, по-моему, это был мех обыкновенного яка.