Я не ангел - Марина Крамер Страница 9

— Напомните, какого именно, и, я уверена, мы разрешим это недоразумение.

Кирилл вдруг встал и подошел вплотную ко мне, дернул кресло за подлокотники, и оно послушно выкатилось из-за стола. Нависнув надо мной, как огромный шкаф, Мельников зашипел мне в лицо:

— Ты что?! Не понимаешь, да?! Куда ты полезла, дуреха?

— Убери руки, быстро!

— Варька, я ведь не шучу. Зачем ты полезла в дела «Снежинки»?

Я оттолкнула его и встала, отошла к окну и вцепилась пальцами в подоконник. Закружилась голова, к горлу подкатил противный комок. Не в первый раз за последние несколько недель я получаю предложения отступиться от дел Потемкиной. Сначала дядя, теперь вот вынырнувший откуда-то из глубин прошлого Мельников.

— Варя, послушай, — он подошел ко мне вплотную и теперь практически дышал в макушку, — послушай меня, ты ведь умная девочка. Тебе что, денег мало? Сколько она пообещала тебе? У нее ведь нет ничего, а скоро и того, что сейчас есть, может не стать. Варя, тебе нужно отказаться.

— Мотивируй, — собрав в кулак остатки воли, потребовала я, не оборачиваясь.

— А что тебе непонятно?! Это криминал, Варя. Кри-ми-нал! Тебе это зачем?

— Ты меня не убедил. Я адвокат, если ты забыл, я хочу видеть факты и доказательства. А эмоции и страшилки оставь кому-нибудь другому.

Он внезапно схватил меня, развернул к себе и, сжав за плечи, впился в губы поцелуем. Одна часть меня хотела сопротивляться что есть сил — кусаться, лупить кулаками и пустить в ход каблуки и ногти, а вот другая… Другая растворилась в неожиданном поцелуе — столько силы и нежности одновременно вложил в него Кирилл. Торопливо смахнув на пол со стола все бумаги, он завалил меня на столешницу и улегся сверху. Я перестала соображать, вцепилась пальцами в крепкие мышцы, обтянутые пиджаком и рубашкой. Как же я, оказывается, соскучилась, а главное, неужели я все помню? Помню его запах, каждый вздох, каждое движение, заранее чувствую, что он сейчас сделает. Удивительная штука — женская память… Только бы Нинка не вошла, не хватало мне загубить одним махом свою безупречную в смысле мужчин репутацию… Никогда я не приводила любовников в офис…

— Варька… Варька… — бормотал Мельников, жадно шаря руками по моему телу под блузкой. — Как же я скучал…

Эта фраза вдруг отрезвила меня, освободила от затуманившей мозг страсти. Я вытянулась и уперлась рукой в грудь Кирилла:

— Скучал?!

— Варя… не надо, милая, перестань… — пробормотал он, легко преодолевая сопротивление. — Потом, давай все потом — дела, разговоры… все потом…

Я никогда не встречала мужчины, хоть отдаленно напоминавшего бы мне Мельникова. Всю жизнь я сравнивала своих любовников с ним, и всякий раз это сравнение оказывалось в его пользу. Конечно, это здорово осложняло мою интимную жизнь: активный, жадный и умелый в постели Мельников был неподражаем и недосягаем. Довольствоваться меньшим было противно — как будто ужинать в «Макдоналдсе» вместо «Пушкина», например. Поэтому все мои связи носили характер почти мимолетный. «Для здоровья», как определяла это Аннушка, которой я изредка рассказывала какие-то истории. Светик в постели оказался совершенно несостоятельным и — более того — робким, как подросток. И так было с первого дня. Подозреваю, что я оказалась его первой и единственной женщиной, и, что делать со всем этим, Светик просто не знал. Разумеется, терпеть такое положение вещей я не стала, но и брак разрушать — тоже. Сперва было как-то неудобно перед родней, потом — то некогда, то имидж нарабатывала, а со временем вообще привыкла и поняла, что лучше иметь такого друга, как Светик, чем жить одной. Теперь же, лежа на столе под тяжелым, но таким родным телом Мельникова, я поняла, что годы одиночества закончились. Я ни за что не отпущу его больше, не дам уйти. Он должен, просто обязан компенсировать мне все то время, что я провела без него!

Я не понимала, сколько прошло времени, казалось, что вечность, наверное, так и было. Мы лежали на столе, тесно прижавшись друг к другу боками, и грудь Мельникова вздымалась под расстегнутой рубашкой. Галстук, который он не снял, а только ослабил, болтался где-то за плечом, пиджак валялся на полу, как и мои туфли и стринги. Я чувствовала, что юбка задрана до неприличия, а на блузке, похоже, не хватает пары пуговиц, а мне ведь еще на встречу сегодня. Плевать — под пиджаком не заметят. Да и вообще я ни о чем не хочу думать, кроме одного: вот он, Кирилл. Он есть. А значит, и я тоже теперь есть.

— Ох, Варька… — выдохнул Кирилл, осторожно переворачиваясь так, чтобы видеть мое лицо.

— Зачем ты сделал это? — тихо спросила я, прикусывая губу.

— Обвиняешь? — усмехнулся он в ответ и так посмотрел в глаза, что я снова почувствовала себя той прежней Варей Жигульской, студенткой-первокурсницей юрфака.

— Это нечестно. Ты исчез, пропал — и… и теперь…

— Поправь меня, если я путаю, но ведь это тывыскочила замуж так скоропостижно, как будто на поезд опаздывала.

— А тебе не приходило в голову, почему я вдруг вышла замуж? Или даже не так: кто стал причиной моего замужества?

— Ну, думаю, что вряд ли это был сам виновник, так сказать, торжества… как, бишь, его зовут, мужа твоего? — Кирилл сморщил лоб, словно припоминая имя, хотя я прекрасно понимала, что он ни на секунду не забыл его, как, видимо, не забывал и меня все эти годы.

— Не юродствуй. — Я спустила ноги со стола и встала, пытаясь привести в порядок блузку и юбку, — тебе это не к лицу.

— А ты совершенно не изменилась, Варвара. — Кирилл тоже поднялся и снял с шеи болтавшийся галстук. — Все та же категоричность в высказываниях, все та же прямолинейность. Не тяжело так жить-то, Варюша?

— А ты явился, чтобы облегчить мою жизнь? — Я уже жалела, что поддалась слабости, что уступила ему совершенно без сопротивления, что позволила прикоснуться к себе.

Я, видимо, забыла его или просто не видела, какой он — самодовольный, напыщенный, влюбленный в себя и считающий, что все вокруг тоже должны разделять это чувство. Я идеализировала образ Кирилла, или со временем негативные воспоминания стерлись и остался только красивый фасад. А за ним, оказывается, идет жизнь…

Мельников неторопливо застегивал пуговки на рубашке, снова повязывал галстук и, казалось, отсутствовал. Тело здесь, а душа где-то далеко. И мысли тоже отсутствуют. Эта манера раздражала и притягивала меня еще тогда, в юности. Правда, в то время это казалось загадочным, сейчас же только злило.

Зажужжал интерком, и Ниночка своим мелодичным голоском поинтересовалась, не сварить ли нам с посетителем кофе.

— Нет, спасибо, Нина, не нужно. Подготовьте, пожалуйста, материалы по процессу, я скоро выезжаю.

— В суд? — поинтересовался Мельников, уже успевший привести в порядок свой костюм.

Я не ответила, взяла с вешалки в шкафу пиджак и пошла к большому зеркалу. Да, пиджак отлично скрыл отсутствие пуговиц на блузке, если не забыться и не расстегнуть, то никто и не догадается. Не глядя на Мельникова, я подобрала с пола стринги, не смущаясь, надела их и, одернув юбку, поинтересовалась: