Черные минуты - Мартин Соларес Страница 9

Когда явился Кабрера, я как раз собирался приложиться в первый раз за целый день! Но я не мог этого сделать в его присутствии! Более того, водка стояла в шкафу у него за спиной, и я боялся, что он разоблачит меня, поскольку бутылка властно притягивала к себе мой взгляд. Меньше всего мне хотелось, чтобы Кабрера засиделся у меня в кабинете, и потому представьте себе мое разочарование, когда он вынул из кармана «Духовные упражнения» святого Игнатия.

— Ах да… Святой Игнатий… — пробормотал я. — Ну и как тебе?

— Два кошмара, — ответил он.

— Что?

— За время чтения мне приснились два кошмара. Помните, вы сказали, что это опасная книга?

Я сдавленно зарычал. Ученики прощают мне такие выпады, относя их на счет моей эксцентричности.

— Так что же, Кабрера? Чем я могу тебе помочь?

— Я пришел, чтобы забрать вещи покойного.

Твою мать (как выражаются школяры)! Я и забыл, о чем мы договаривались с утра! «Водка до добра не доводит, Фриц», — мысленно напомнил я себе по привычке, приобретенной вследствие пьянства. С тех пор как начал пить, я часто веду внутренние диалоги. Что же ему отдать, чтобы он побыстрее убрался?

Я встал и подошел к полке с книгами и журналами, которая давно грозит обвалиться под их весом, и вынул книгу наугад. Увидав, что это «Трактат по криминологии» доктора Куроза Куарона, я едва не упал — равно от тошноты, головокружения и удивления. Хорошо, что Рамон рассматривал большой портрет Фрейда на стене и не замечал моих трудностей. Тогда я взял с полки вторую книгу — «Черное прошлое» Раберна Фонсеки. Вот незадача: неужели там нет ничего другого, без криминала? Страшно разволновавшись, я вынул сразу три книги — «Хладнокровие» Трумана Капоте, «Судья и его палач» Фридриха Дюрренматта, «Доктор Джекил и мистер Хайд»… Когда на моих глазах происходят подобные совпадения, в которых раскрывается гармония вещей, меня охватывает трепет пред величием божественного промысла. И тут Рамон наконец заметил, что со мной творится неладное.

— Святой отец? Как вы себя чувствуете?

Ничто не раздражает меня более чем жалость, особенно если кому-то вздумается пожалеть меня.

— Да, все в порядке, — через силу ответил я.

Он снова уставился на портрет, а я про себя недоумевал, как Кабрере могли поручить расследование убийства Бернардо Бланко. Благодаря своему острому, проницательному и пытливому уму молодой Бернардо создавал журналистские шедевры, он был настоящим мастером криминального репортажа, но Макетон… Чего можно ждать от этого примитивного создания?

Но я ошибался.

— И это все? — спросил он.

— В смысле — все?

— Я думал, у вас еще что-то есть.

— Например?

— Ну я не знаю… что-то очень важное… вы же сами сказали…

— Эти книги очень важны. Бернардо их очень ценил, — настаивал я. Мне жуть как хотелось выпить.

— Но насколько я понял, это срочно?

— Еще бы не срочно! — Я обвел рукой кабинет. — Посмотри, какая здесь теснота. Каждый ученик, что приходит ко мне, забывает здесь одну-две книги. В конце концов, у меня не публичная библиотека.

Кабрера нахмурился и подозрительно взглянул на меня — так и Бернардо, бывало, оглядывал лжецов, которых видел насквозь. Похоже, с нашей последней встречи в нем развилась интуиция (думаю, не слишком, но все-таки). На миг я испугался, что он сейчас отбросит все приличия и устроит мне форменный полицейский допрос, но он применил ко мне более изощренную пытку. Он долго болтал о разных пустяках, продлевая мои мучения, чтобы затем перейти к атаке.

— Как приятно вернуться в школу, — говорил он. — Вижу, что она разрослась, открылись новые классы.

— Ну да, народу прибавилось. Видишь ли, новые неграмотные дети рождаются каждый день. Когда ты был тут в последний раз?

— Хм… лет двадцать назад.

— А… ясно. И когда тебе поручили это расследование? — спросил я, боясь, как бы он не ударился в воспоминания.

— Не далее как сегодня утром.

— То есть Весельчак теперь не при делах?

— Вроде того. Кстати, святой отец, на прошлой неделе я видел, как вы с ним разговаривали.

— Это, знаешь ли, мой долг.

— Вы больше не навещаете заключенных в тюрьме?

— Навещаю, а как же. Я по-прежнему тружусь на два лагеря, как распорядился епископ, дабы способствовать прекращению вражды.

Его вопросы насторожили меня. Интересно, насколько он осведомлен о деятельности Бернардо Бланко? Судя по хмурому лицу, ему кое-что известно. Мы оба молчали, и неловкая пауза затягивалась. Что у него на уме? Если он ждет от меня признания, то не дождется. Или нарочно тянет время, чтобы меня помучить? А проклятая бутылка водки в шкафу, словно обольстительная женщина, так и манила меня к себе. Я понимал, что заслужил эту муку, что поделом мне, но от этого не становилось легче.

Тем временем Кабрера уселся поудобнее, показывая, что никуда не торопится. Поскольку он явился ранее назначенного времени, я не успел убрать, и все улики остались на виду. Прежде всего — шахматная доска с неоконченной партией.

— Бернардо был достойным соперником? — спросил он.

— Весьма, но часто терял ферзя, — ответил я, не подумав, и мысленно укорил себя: «Фриц, опять ты сболтнул лишнего! Ты сам загоняешь себя в угол!»

Во взгляде Рамона промелькнуло изумление — наверняка он начинал догадываться о случившемся. Но вместо того чтобы добить меня, как на его месте поступил бы Бернардо, он взглянул на обложку романа Стивенсона и спросил:

— Вы часто виделись, святой отец?

— Нет, не очень, — ответил я и добавил, спеша уйти от этой темы: — Как дела на работе?

— Все по-старому.

— Жаль, что ничего не меняется.

Я стал убирать фигуры в коробку. Позже надо будет протереть их, чтобы не осталось отпечатков пальцев Бернардо. Одна пешка упала на пол. Кабрера подобрал ее и протянул мне.

— Вот, возьмите, святой отец.

— Спасибо, — буркнул я.

Господи, прости им, ибо они не ведают, что творят. Имеют глаза, но не видят, имеют уши, но не слышат. Бернардо, к примеру, обладал удивительным интеллектом в сочетании с острой наблюдательностью, чего Рамон Кабрера, судя по всему, начисто лишен. А не намекнуть ли ему? Нет, не стоит. Он ведь не поймет. Остается лишь надеяться и снова надеяться, как учат нас мудрецы.

— Святой отец, мне нужна ваша помощь.

— Я слушаю. — Я стал демонстративно протирать очки.

— До вас дошли слухи о портовом картеле?

— Да.

— И что вы об этом думаете?

— Не сочти за оскорбление, но это чушь собачья и не имеет никакого отношения к Бернардо.