Тайна великого живописца - Нина Дитинич Страница 9

Вечером Маргарита отправилась к метро и в палатке купила подержанный телефон, тут же вставила старую симку и позвонила Башлыкову.

Услышав ее голос, бывший любовник заорал:

– Ритка, куда ты пропала, чертова кукла? Тебя здесь полиция ищет…

– Я у подруги, – сухо ответила она. – А с какой стати меня полиция ищет?

– Так вместо тебя кого-то убили, и они боятся, что следующая ты… И потом, детка, что это за девица твои фотографии получала в фотоателье? И зачем ты фотографировалась? – заволновался любовник.

– Это фотосессия, я хотела отдать их на кастинг, а девушка моя знакомая…

– Но почему она на тебя похожа, крошка?

– Откуда я знаю, природа так распорядилась, – огрызнулась Маргарита. – Ладно, пока…

– Погоди, погоди, ты когда вернешься, я соскучился, – заскулил он.

– Не знаю, – процедила она. – Я позвоню…

Закончив разговор, Маргарита с облегчением вздохнула:

«Про картину Иван не знает. Это хорошо, но зачем я нужна полицейским? Видимо, из-за убийства Инги. Только как я им объясню, почему я сбежала от Ивана?»

В глазах у нее потемнело.

«Они могут меня обвинить в чем-нибудь, чего я не делала, у них это быстро, еще и фотографа могут мне приписать, а я, дура, еще там с собакой шлялась. Боже, какая я дура! Интересно, когда его убили? У меня ведь и свидетелей никаких нет».

Маргарита припустила домой и, захлопнув за собой дверь, кинулась к компьютеру.

Она нашла статью, где было указано время убийства Дмитрия Красилина, и вспомнила, что она в это время шла с собачкой домой от этой проклятой фотостудии. То есть свидетелей у нее точно нет.

– Приехали, – тревожно пробормотала она. Глаза ее наполнились слезами. – И кто мне теперь поверит?.. А убийца на свободе, и что ему стоит разыскать меня… Нужно кардинально поменять свой вид, – решила девушка.

На следующий день рано утром она побежала в парикмахерскую и коротко постриглась. Затем зашла в бутик и долго выбирала одежду.

А нарядившись, взглянула на себя в зеркало и застыла. Перед ней стояла девочка-подросток с короткой стрижкой светлых волос. Но темные глаза, нос и губы остались неизменными, собственно говоря, и густые, высвеченные брови тоже, человек, знакомый с ней, может узнать Маргариту Вишневскую. И Маргарита нанесла по своей внешности последний удар. Она вытащила из косметички щипчики и стала безжалостно корректировать брови. Кожа покраснела и припухла от болезненных манипуляций, но Маргарита не успокоилась, пока на месте прекрасных широких бровей не остались лишь две тоненькие, жалкие ниточки.

Когда она подкрасила тоненькие дуги коричневым карандашом, то стала похожа на провинциальную продавщицу продуктового ларька на рынке.

Увидев свое достижение в зеркале, она разрыдалась и в отчаянии шепнула: «Чем хуже – тем лучше…»

Башлыков тут же доложил Суржикову о звонке Маргариты.

В ответ тот мрачно пробормотал:

– Слава богу, жива… Хотелось бы узнать адрес подруги…

– Нет у нее никаких подруг, она не терпит конкуренции… Врет Ритка, у хахаля живет, – истерично завопил Башлыков. – Пригрел на груди змею, ничего, она и его кинет…

Не добившись ничего существенного, следователь буркнул:

– Вы сказали, что ее полиция разыскивает?

– Сказал…

– А номер моего мобильника дали?

– Не успел, она закончила разговор…

– Как только Вишневская снова позвонит, дайте ей мой телефон…

– Да она не позвонит, – захныкал Башлыков.

– Обязательно позвонит, – строго оборвал его стенания Суржиков.

– Хорошо, я скажу…

Закончив телефонный разговор с Башлыковым, Суржиков отправился к матери Дмитрия Красилина.

Во время убийства Дмитрия ее не было дома, уезжала к сестре в гости, и только что узнала о смерти сына. Поэтому Суржиков шел на встречу с тяжелым сердцем.

Уютная квартира была увешана работами Дмитрия. Судя по фотографиям, он был великолепным мастером своего дела.

Мать Красилина, Софья Павловна, невысокая худенькая женщина с большими заплаканными серыми глазами, провела следователя в комнату сына.

– Вот здесь он жил, – сдерживая рыдание, произнесла женщина.

Окинув внимательным взглядом комнату, Суржиков вздохнул:

– Как много фотографий…

– Да, это было его главным увлечением в жизни, так и не женился мой сыночек… – Софья Павловна села на кожаный диван и кивнула на кресло. – Садитесь…

Суржиков с любопытством разглядывал фотографии и среди прочих увидел портрет Маргариты Вишневской.

– Вы не знаете, Дмитрий был знаком с этой девушкой? – указал он на снимок.

Мать взглянула, и ее лицо болезненно скривилось.

– Да, она однажды даже в гости к Диме приходила… Я потом спросила, кто это, он только улыбнулся, ничего не ответил…

– Вот как, – заинтересовался Суржиков. – И давно это было?

– Да с неделю назад, – вздохнула женщина.

– И долго она у вас была?

– Где-то часа полтора, два… Да мне кажется, он ее фотографировал, – кивнула мать на профессиональную фотокамеру в футляре, лежащую на столе.

– Дорогая вещь! – восхищенно покачал Суржиков головой.

– Дорогая, – повторила Софья Павловна. – У Димы на работе попроще была, чем дома… «Это для души…» – говорил он…

– Интересно, – задумчиво хмыкнул Суржиков. – Талантливый у вас был сын! А друзья к нему часто приходили?

– Да ему особенно не до друзей было, – пожала плечами мать. – Он весь в своих фотографиях жил…

– А девушка у него была?

Софья Павловна нахмурилась:

– Да ходили тут всякие, некоторые даже на ночь оставались, но чтобы серьезно, такой не было, я бы знала…

– Мне нужно провести осмотр его вещей, может быть, что-нибудь о его связях узнаю. Вы же хотите, чтобы мы убийцу вашего сына нашли?!

– Смотрите, – разрешила Софья Павловна. – Только вряд ли что найдете…

Суржиков не ответил, а лишь кивнул.

Но осмотр вещей Дмитрия ничего не дал. Сидящая неподвижно на диване Софья Павловна вдруг зашевелилась.

– А записная книжка – толстый ежедневник вам не встретился? В темно-коричневом кожаном переплете…

– Не вижу такого. Может, он его на работе оставил?

– Нет, что вы! Ежедневник у него всегда дома лежал, куда же он мог деться? – взволновалась мать. – Туда он всякие мысли свои записывал, события разные, и все телефоны, контакты там хранил. – И она подключилась к поискам. Суржиков, теперь вместе с хозяйкой, обыскал стол, все шкафы, и Софья Павловна изумленно констатировала: