Тайна перстня Венеры - Ольга Тарасевич Страница 9

Когда они вышли из здания общественного туалета, Феликс с удовольствием сделал глубокий вдох, набрал полную грудь холодного чистейшего вкусного воздуха. И, сразу же бросаясь вдогонку, закашлялся. Сервилий, как назло, шагал так быстро, что его белая тога стала напоминать стаю вспугнутых чаек.

Кружится голова – вокруг свежесть, всюду приятные запахи. И ноги слабые, дрожащие…

Едва поспевая за хозяином, Феликс лихорадочно прикидывал, что за очередную пакость задумал мстительный рогоносец.

Судя по тому, что они шагают в сторону, противоположную от самой главной улицы Эфеса, улицы Куретов, застроенной роскошными особняками и лучшими магазинами, о возвращении в огромный красивый дом Сервилия речи не идет. Скорее всего, хозяин решил найти для своего «любимого» раба новую, как всегда, мучительную работу. Но какую?..

Отдать в строители? Действительно, тяжело ворочать каменные глыбы, выкладывать стены из известняка или мраморные полы. Но после туалета такая работа кажется счастьем – свежий воздух, достаточно времени для сна, да и кормят, наверное, рабов на стройке неплохо. Разве много настроишь на голодный желудок?

Или вздумал сгубить на каменоломнях? Ох, там сыро, темно. Кровавые мозоли на руках, порванные мышцы и связки, вечно ноющий от поднятия тяжестей живот, соленый пот, разъедающий глаза… Безусловно, вот она, изощренно-достойная месть за касание упругой груди Флавии, золотистого курчавого треугольника внизу круглого животика…

– Пришли. Проходи же, мой… дорогой друг. – Сервилий подтолкнул опешившего Феликса в спину. – Вот и обещанный сюрприз: я продал тебя ланисте [18]. Надеюсь, по вкусу придется новая интересная жизнь. Впрочем, даже если и не понравится, не ропщи на судьбу. Недовольство весьма быстро иссякнет, так пересыхает ручей в жаркую пору года. Вряд ли ты протянешь здесь слишком долго.

От восторга он едва не задохнулся.

В это было невозможно поверить!

Стать гладиатором! Выходить на арену в шлеме, закрывающем лицо широким забралом, с большим выпуклым прямоугольным щитом-скутумом; с наручем на правой руке, сжимающей меч-гладус! А впрочем, может и не сделают мирмиллоном [19]. У ретиария [20]простые доспехи: металлический наплечник – галерус, надевающийся на левое плечо и закрывающий шею, а еще наруч на левой руке. Куда грознее его оружие: огромная сеть и трезубец. Устоять «рыбке» против такого соперника очень сложно, одно неверное движение – и тяжелая сеть опутывает тело, и только толпа на трибунах решает, будет ли мирмиллон жить дальше. Какие это, должно быть, напряженнейшие, изматывающие мгновения: через застилающую глаза кровь вглядываться в стоящие на скамьях амфитеатра фигуры, пытаясь разобрать, вверх, вниз ли направлены большие пальцы выставленных вперед кулаков…

Смерть все время сражается рядом с гладиаторами. С ней можно состязаться. Или, проиграв, смиренно покориться ее ледяному дыханию. В любом случае это дело настоящих мужчин. Достойнейшее занятие! По крайней мере, не в тарелочки в общественном туалете стучать. Хозяин – идиот, ничего не понимающий в жизни. Неужели он действительно думал, что сражаться в честном поединке – более суровая кара, чем с утра до вечера нюхать дерьмо? Впрочем, хорошо, конечно, что он такой несообразительный…

– Вижу, ты очень рад. – Сервилий, обернувшись, пристально посмотрел на лицо Феликса. – Я ведь говорил, что не разочарую тебя.

Сердце тревожно кольнуло.

Куда же они все идут и идут? Почему не останавливаются?..

Вот уже остались позади казармы, сложенные из темно-серого камня, в которых – весь Эфес это прекрасно знает – живут гладиаторы.

Теперь прошли и учебную арену, на которой, щелкая деревянными мечами, сражаются крепкие юноши в кожаных набедренных повязках. Там дальше (об этом тоже известно всем любителям поглазеть на диковинки) выстроились ряды с клетками, битком набитыми рычащими тиграми и львами. Перед началом игр гладиаторов животных выпускают на арену для того, чтобы они растерзали несколько рабов, подготавливая беснующуюся толпу зрителей к виду невыносимой боли, крови, смерти.

Но тогда получается, что… уготована страшная роль… неужели Сервилий оказался настолько жестоким и задумал самое страшное?..

– Нет! Нет! – побледнев, не в силах совладать с собой, отчаянно зашептал Феликс. – Я не виноват, ни в чем ни капельки не виноват!

– Да, – хозяин счастливо улыбнулся, и морщинка на его лбу, появившаяся в тот самый день, когда он увидел свою любимую Флавию в объятиях раба, разгладилась. – Да, Феликс. Никто не даст тебе красивого звучного имени. Толпа, задыхаясь от любви и восторга, никогда не будет стонать: «Инвиктус» [21]или «Геркулес»! Ты никогда не станешь гладиатором, я продал тебя ланисте с совершенно другими целями. И уже завтра тебя, перепуганного, совершенно безоружного, выпустят на арену к парочке голодных хищников. Кстати, ты слышишь их протяжный вой? Они ждут тебя, они предвкушают! Как думаешь, свет в твоих глазах померкнет, когда тебя станут терзать когтями или клыками? Или же все будет намного проще? И еще до того, как к тебе приблизится разъяренный лев с открытой жаркой зловонной пастью, твое сердце разорвется от ужаса?..

– Если мне суждено умереть, я это сделаю, как мужчина. Мужчина должен быть сильным. Именно сильным, а не издевающимся над тем, кто слабее, – пробормотал Феликс, пытаясь рассмотреть за спиной Сервилия лица гладиаторов, сражающихся деревянными мечами.

Кто там из парней выглядит подружелюбнее?

Сдаваться без боя не пристало в любой ситуации. И эта – тоже не безнадежна.

Если поговорить с кем-нибудь из тех юношей, то, наверное, они помогут бежать. Или, по крайней мере, расскажут кое-что о местных порядках, покажут потайные выходы, а там и до свободы всего ничего. Конечно, Сервилий бросится на поиски. Но деньги – лучшие помощники в бегстве, а денег можно раздобыть. К счастью, удалось припрятать в укромном месте перстень, подаренный Флавией, – дорогой и очень красивый. За него можно выручить не один кошелек, битком набитый монетами! Эх, раньше надо было бежать, из общественного туалета это сделать намного проще. Но – ничего, теперь тоже далеко не все потеряно. Он еще поборется! Он еще всем покажет…

Приободренный своими рассуждениями, Феликс вдруг услышал спокойный мягкий голос хозяина:

– Даже не думай о побеге. Я специально попрошу, чтобы до завтрашнего дня тебя бросили в клетку и заковали ноги цепью. Еда и вода тебе уже без надобности, а пополудни все будет кончено. Никому не позволено безнаказанно касаться моей жены, понимаешь?..