Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский Страница 9

Борис Зубакин.

Яков Брюс.

Генерал неслышно ступал по туркменским коврам, устилавшим пол. За скошенными мансардными окнами сгущались ранние сумерки, а в бескрайнем кабинете горела только настольная лампа и россыпь мелких декоративных лампочек под потолком. Неверный свет и скользящая по стенам тень Псурцева добавляли рассказу театральности.

Главным петербургским розенкрейцером, говорил генерал, был Борис Зубакин. Фамилия русская, но вообще он – потомок древнего шотландского рода. Предки Зубакина появились в России среди прочих иностранцев, приглашённых на службу, а расцвели во времена Петра Первого.

– Как у Пушкина? – улучив момент, вставил реплику Салтаханов и осёкся под тяжёлым взглядом начальника. – В смысле арапа же Петру из Африки привезли, а потом он обрусел… И у его потомков Пушкин родился… Александр Сергеевич…

Он понял, что лучше не перебивать, а молчать и слушать. Генерал дождался, пока эта запоздалая мысль дошла до Салтаханова, и подтвердил:

– Да, как у Пушкина. Так вот…

Розенкрейцеры исследовали человечество как единый организм, который вырабатывает всякие ценности – нравственные, культурные и научные. Под руководством Зубакина в петербургском отделении ордена дружно изучали славянскую мифологию, еврейскую Каббалу, средневековую философию, теософию, археологию и так дальше. Довольно пёстрый набор и, что называется, безобидная видимость на поверхности. А серьёзную суть по большому счёту знал только сам Зубакин. Вероятно, это знание передавалось по шотландской линии, от предков к потомкам. Что-то он шифровал в своих записках, но основное держал в голове.

– Зубакина первый раз арестовали в начале двадцатых годов, при большевиках уже, – говорил Псурцев. – Только или плохо допрашивали, или просто не знали, что спросить. Помяли рёбра, ничего не выяснили, плюнули и сослали куда подальше. Но не слишком далеко. Потому что в тридцать седьмом взяли снова. И расследованием уже интересовался лично товарищ Сталин. Особенно после того, как выплыла связь предков Зубакина с Яковом Брюсом.

– Этот Брюс, – генерал остановился, – не только у Петра Первого в любимчиках ходил, но и чернокнижником был первостатейным. То ли учёным вроде Леонардо да Винчи, то ли колдуном, то ли и тем, и другим сразу… Про Сухареву башню в Москве слыхал? Тоже дело рук Брюса, он там секретную лабораторию организовал. Такие об этой лаборатории чудеса рассказывали – у-у, что ты! А в тридцать четвёртом году по личному указанию товарища Сталина башню уничтожили. Как думаешь, зачем?

– Метро строили? – осторожно предположил Салтаханов. – Не знаю… Проспекты новые прокладывали, или разваливаться стала, вот и снесли.

– Сухареву башню не снесли. Её бережно, по кирпичику разобрали. Потому что искали архив Брюса. Записи его искали, ту самую Чёрную Книгу чернокнижника. Но не нашли. Зато вспомнили про Зубакина, предки которого были связаны с Брюсом.

Товарищи из органов понимали, продолжал Псурцев, что Зубакину что-то известно. Понимали, что есть какая-то древняя тайна, которую шотландцы привезли в Россию и передают из поколения в поколение, да ещё по нескольким линиям, чтобы не потерять. Пытались у Зубакина выведать – без толку. Он им одно твердил: верю, мол, в бессмертие и космическое значение человеческого духа, который суть психическое начало. Душа, мол, бессмертна не только мистически, но и физически, поскольку её основа – Свет, с большой буквы. И поэтому, мол, розенкрейцеры – это рыцари Света.

– Короче говоря, надоел этот Зубакин чекистам хуже горькой редьки, – подытожил Псурцев, – и в начале тридцать восьмого расстреляли его к чёртовой матери. А следом и остальных, кого вместе с ним подмели. Тогда ведь как было?

Генерал на мгновение умолк, а потом вдруг продекламировал, наслаждаясь удивлением Салтаханова:

– Это Зубакина стихи. Не устал ещё?

– Нет-нет, – поспешил ответить Салтаханов, – я слушаю.

– Ну, слушай дальше. Как говорится, Зубакин умер, но дело его живёт. Через пятьдесят лет с гаком розены – розенкрейцеры то есть – опять у нас объявились. Открыли что-то вроде научного кружка под названием «Лекториум Розикрусианум». Знамо дело, органы сразу взяли их под контроль.

– А исследования?

– Молодец, – похвалил Псурцев, – соображаешь. Рыцари эти новоявленные давай снова скрещивать науку и мистику. Опять затеяли муру, которой Зубакин следователей доводил: космическая душа, космический свет и так дальше. Теперь смотри. Раз они проводят исследования – значит, информация нужна. Доступ к архивам нужен, к тем же документам, которые у них в тридцать седьмом изъяли, к записям Зубакина… На дворе начало девяностых, Советский Союз уже рухнул, КГБ упразднили, кругом один большой бардак. А документы и записи где? У нас и у коллег наших по Комитету – там, сям, но в надёжных руках. Система-то не девалась никуда! Органы-то как были, так и есть! И постепенно, постепенно мы эту братию прикормили. Тут и Академия очень кстати пришлась: розены взаимодействуют вроде как не с гебистами кровавыми, а с уважаемой общественной организацией. У меня ведь из разных ведомств бээсы собраны: из КГБ, из милиции, из ГРУ… Полный интернационал! И главное, все довольны. Господа рыцари получают что им надо, и мы всегда в материале. Они ещё только чихнуть собираются, а у нас уже платок наготове.

Генерал снова умолк, и Салтаханов использовал паузу.

– Разрешите вопрос? Вы говорили, что Зубакин знал какую-то древнюю шотландскую тайну, и розенкрейцеры… розены с ней работали. А вам удалось выяснить, что это за тайна?

– В том-то и дело, что нет, – генерал опять уселся напротив гостя. – Сами мы выяснить ничего не могли, потому что вводных не было. Или было слишком много, что одно и то же. Но и розены, похоже, не знали точно, чего ищут. Копали сразу в десятке направлений. Ты про распределённые вычисления слыхал?

Салтаханов покачал головой, и Псурцев продолжил:

– Это у компьютерщиков такой приём. Допустим, есть задача, которая требует очень сложных расчётов. Триллионы, триллионы и триллионы операций. Можно, конечно, зарядить это дело в обычную машину – и пусть пыхтит. Но если, например, перехвачена шифровка противника, нельзя ждать до морковкина зáговенья. Вдруг за это время враги уже ядерными ракетами шарахнут? Суперкомпьютеров у нас – раз, два и обчёлся. На всех не хватает. Значит что? Используешь распределённое вычисление. Дробишь свою задачу на миллион маленьких задачек, с каждой из которых может справиться твой ноутбук или секретарши моей компьютер, на котором она пасьянсы раскладывает. И вместо одного суперкомпьютера по сети работает миллион обычных. Они выдают ответы, а тебе остаётся их только просуммировать. Это тоже может сделать обычная машина. Вжик! – и результат готов. Нация в безопасности.