Если желания не сбудутся - Алла Полянская Страница 9

— А мать что ж?

— Понятия не имею. — Сима всхлипнула. — Надеюсь, она смогла родить нормального ребенка и успокоилась. Но видеть ее я больше никогда не хочу. Она-то из-за меня не шибко переживала, собственно. Нет, я не то чтобы обижена, боже упаси. Просто есть вещи, которые я с собой не позволяю проделывать никому. А она предала меня, когда я в ней нуждалась: сменяла меня на какого-то мужика и потом тоже приняла, только чтобы люди не осуждали, но не хотела даже, чтобы я в их доме жила, на чердак спровадила. Зато как за пацаном говно убирать — иди сюда, Серафима! Так что была без радости любовь — разлука будет без печали, так сказать. Думаю, когда я уехала, они вздохнули с облегчением, а я-то уж точно. Тем более что у меня был Сэмми.

— И все эти годы…

— Да, мы с Сэмми не расставались. Работы было всегда много, платили и платят мне хорошо, так что я смогла и машину купить, и домик в пригородном селе взяла — развалюха была, но кое-как привела в порядок, а год назад подвернулся вариант дешевой квартиры — купила, конечно. Знала бы я, отчего квартира такая дешевая… Но Сэмми должен был узнать наконец, что это — собственный дом, где мы с ним — полные хозяева. Все так хорошо складывалось, если не считать полоумную старуху, а старуха же не вечная — ну, я так думала, и вот…

Сима с тоской посмотрела на песчаный холмик, и Таня вдруг словно душой почувствовала глубину ее горя и непоправимость потери. Единственное существо на земле, которое все эти годы, когда маленькую Симу бросали, предавали самые родные люди, неизменно было рядом, бескорыстно любило свою хрупкую хозяйку и к которому она сама была накрепко привязана, — ушло, отжив свой век, долгий по кошачьим меркам, но такой короткий по меркам человеческим, и теперь этот якорь, оберегавший Симу от волн отчаяния и одиночества, исчез. Она осталась один на один со своими воспоминаниями, и жизнь, которую она строила все эти годы для себя и для Сэмми, отныне разрушена.

А самое главное — невозможно, невероятно жестоко сказать ей: ну, возьми в дом другого кота. После всего, что ей пришлось пережить вместе с ее Сэмми. Другой кот будет именно другим котом, а не частью жизни, половинкой души, отдушиной.

— Знаешь, что мы сделаем? — Таня поднялась и протянула Симе руку. — Вставай, поедем сейчас к моему приятелю. У него фирма по изготовлению разных штук из камня, и мы закажем ему что-то типа надгробия. А то ведь люди потопчут, а так будет памятничек такой небольшой и…

— Придавить его камнем?!

— Все лучше, чем кто-то наступит, не зная. — Таня добыла из кармана пачку салфеток. — А то и специально потопчут, мало ли уродов, увидят холмик и цветы — и потопчут, есть такие кретины. Или собаки бродячие разроют, тоже случается, а так поставим памятник — могила останется в целости. На-ка вот, вытри лицо, и поедем. Он недорого возьмет, я думаю. Такой кот достоин памятника, что этот холмик, чепуха! Идем, Сима, да еще же и машина не заперта осталась.

— Она сама закрывается, когда никого в ней нет, замки срабатывают автоматически.

— Скажи пожалуйста, какие чудеса техники! — Таня покачала головой. — Все, хватит тут сидеть, надо заказать Сэмми памятник. У тебя есть его фотографии?

— Конечно.

— Так я и думала, что полный телефон. Кого ж тебе и фотографировать было, как не Его Котейшество. Поставим памятник, насадим цветов…

— Там песок, ничего расти не будет.

— Что-нибудь придумаем. — Таня потащила Симу к машине. — Едем сейчас же, чего зря сидеть, хлюпать носом? Кстати, старуху твою выпустили, но строго-настрого приказали не лезть к тебе, и заявлению твоему дали ход. Думаю, что вполне и до суда дело может дойти, только адвоката бы тебе хорошего.

— Сосед обещал.

— Сосед? — Таня заинтересованно блеснула глазами. — Женатый сосед-то?

— Не знаю. — Сима вздохнула. — Мужик как мужик, кто его знает, женат он или нет?

Таня фыркнула и пожала плечами. Ну, конечно, такая худышка с глазами испуганного эльфа может особо не заморачиваться насчет женатых или неженатых мужиков, они за ней небось сами табуном бегают. А вот ей приходится думать о своих охотничьих угодьях, не с ментами же романы заводить, в самом-то деле!

— Старуха эта — аферистка та еще. — Таня пытается вывести Симу из депрессии, но понимает, что получается плохо. — Как привезли ее, тут же помирать принялась, но у нас на этот случай своя бригада «Скорой» имеется, там симулянтов на раз выявляют. Ты же понимаешь, у нас специфика такая, многие пытаются изобразить смерть, а не смерть, так инфаркт или еще что-то такое. Ну, так наши доктора приехали, туда-сюда поглядели, послушали, давление измерили и говорят ей: открываем глаза, бабуля, все с вами в полном порядке, симуляция усугубляет ваше и без того непростое положение. А потом уж наши ребята объясняли старухе, что такое ее поведение подпадает под статью Уголовного кодекса и вина ее практически доказана, можно хоть завтра в суд. Ну, у нас умеют доходчиво объяснять, конечно, а старуха эта твоя — та еще штучка оказалась, угрожать принялась, прикинь! Сверни налево, это на Куйбышева, на Капустинском кладбище, туда ехать лучше через промзону.

Симе все равно, на Куйбышева или в другой галактике, потому что, когда она ведет машину, боль каким-то непостижимым образом немного отступает, словно не успела заскочить в салон и теперь бежит позади, злая, как стая волков, и предвкушает свое торжество, когда машина остановится.

— Вот, заезжай в ворота и поворачивай сразу направо, там кирпичное здание, а около него памятники будут. Ну, образцы. Давай, заезжай скорее. — Таня показывает на кованые ворота недалеко от кладбищенской стены. — Паркуйся здесь, и пойдем.

— Но я…

— Когда ты немного придешь в себя, то поймешь, что я была права.

Сима вздохнула и припарковала машину. Все равно домой идти не хочется, что ей делать в пустой квартире, которая со смертью Сэмми перестала быть домом? Может быть, Таня и права — могилку Сэмми могут случайно разорить, просто наступив на нее, а этого она даже представить не хочет.

В дверях они столкнулись с высоким смуглым мужчиной, одетым во все черное. Глубокие залысины придавали его лицу какое-то мрачное, даже зловещее выражение, но глаза оказались светлыми и неожиданно яркими. Что-то было в этом человеке, от чего у Симы мурашки по коже поползли, и она поспешно отскочила от двери, пропуская выходящего.

— Ишь, торопыга! — Таня покачала головой. — Ну, в трауре человек, конечно… Ромка!

Таня втолкнула Симу в большой прохладный зал, заставленный образцами готовой продукции. Здесь и каменные скамейки, и памятники, и мемориальные доски, и даже фигура ангела. Сима с опаской поглядывает на все это разнообразие, думая, что такая скамейка пригодилась бы ей у ворот, если они вдруг снова не откроются… Но теперь там был Сэмми, и у него в этом сне были два глаза, оба — поразительной красоты, как когда-то. И отчего-то лишь сейчас это вспомнилось.

— Чего орешь, тут я.

Из дальней комнаты вышел тощий невысокий парнишка, одетый в опрятный синий комбинезон. Он улыбнулся Тане и с интересом посмотрел на Симу, но она его интереса не заметила, потому что белая каменная скамейка интересует ее сейчас гораздо больше. Хорошая такая скамейка, очень к воротам подошла бы, но как ее туда затащить?