8, 9 — аут - Владимир Буров Страница 9

А то вот иногда думают, что послать на Марс или куда подальше? Пошлите ботинки с картиной Ван Гога. И сразу ежу будет ясно:

— Здесь живут люди. — Точнее:

— Там жили люди. — Ибо… ибо нас уже нет. Как сказал Чехов:

— Я Чайка, и меня уже нет. Ибо… ибо прошла уже тысяча лет. И умолкли голоса. Остались только одни ботинки на картине Ван Гога.

Днем они опять катались на водном мотоцикле. Но особой радости не испытывали. Их головы постоянно вертелись, как перископ подводной лодки, боящейся обнаружить вражеский линкор. Вроде бы:

— А че его бояться? — Нет торпед. Второй раз Леха стрелять бы не решился. Пришлось бы просто идти на таран. Радости от такого развития событий мало. Можно сказать, что вообще нет никакой радости.

Они собрались и поехали в Военный Городок на тренировку. По воскресеньям она была. У Даши с собой была форма и боксерские перчатки.

Но тренер не пришел. Никто ничего не знал. Когда они уже уходили, по клубу прошел слух, что тренера:

— Грохнули.

Утром Алексей зашел к Сергею Сергеевичу.

— Как дела, сыщик? — бодро спросил подполковник. — Нашел убийцу?

— Да.

— Что?!

— Простите, я оговорился.

— Даже так? — начальник предложил выпить коньяку.

— Я вообще-то уже не пью, — сказал капитан.

— Ну, немного, вообще-то можно, — и он налил по маленькой рюмке.

— Я его нашел, но тут же потерял. Ситуация была критической. Он чуть первый не убил меня.

— Так ты его грохнул, что ли? — удивился подполковник.

— Вы удивляетесь? Я не понимаю, чему тут удивляться? Он озверел, пришлось применить оружие.

— У тебя есть оружие? Ах, да, я и забыл. Именной Макаров с золотой табличкой.

— Да, у меня есть именное оружие.

— И из него ты, говоришь, завалил киллера. Что-то я не очень в это верю. — Начальник милиции вообще считал, что Алексею зря дали именной пистолет. Считал, что по блату. Не за отца, а за друга. Даже не друга, а так, знакомца. Сына начальника дивизии. Сейчас он уже был в Москве, в академии. — Тебе придется его сдать, — добавил Сергей Сергеич.

— На баллистическую экспертизу? Хорошо, — согласился капитан.

— Зачем нам твоя экспертиза? Все пистолеты у нас записаны. Твой, пока нигде не засветился. И думаю, никогда не засветится. Ибо… но не будем о грустном. У каждого есть свои недостатки и достоинства. — Он знал, что Алексей, когда еще служил в армии, очень неохотно стрелял по противнику. А служил он в Афганистане.

Алексей настоял, чтобы подполковник все-таки выслушал его рассказ о вчерашнем происшествии.

— Ты утверждаешь, что именно ты из своего именного Макарова убил этого сержанта срочника? Вчера на Валдае? Ты ничего не путаешь?

— Нет, не путаю. Повторяю, я расстрелял в него весь барабан.

— Барабан? А! вспомнил. Твой отец рассказывал мне, что ты, еще когда был маленьким, представлял себя Грязным Гарри. Вставал у зеркала с деревянным пистолетом, и говорил:

— Вы ждете, что я зачитаю вам права? Напрасно. Я никогда этого не делаю. Точнее, иногда я об этом рассказываю, но уже после того, как разряжу весь барабан сорок пятого. — И перевернув наган на пальце, вставлял его в деревянную кобуру.

Алексей сказал:

— Не знал, что мой папа на стороне распространял интимные подробности семейной жизни.

— Не сердись, Алексей, я пошутил, — подполковник налил еще по одной? — Будешь?

— Спасибо, нет.

— Вообще, ты рассказываешь интересные подробности этого убийства, — сказал Сергей Сергеич. — Возможно, так все и было. Только не понимаю, зачем ты берешь это убийство на себя. Хочешь прославиться? Не получится. За этим сержантом нет никаких следов.

— Так его все-таки убили? — спросил Алексей.

— А разве я об этом еще не сказал? Конечно, убили. Всадили, как ты говоришь, весь барабан.

— Так я…

— Нет, нет, парень, не надо мне тут рассказывать ни песен, ни сказок. И знаешь почему? Потому что геройство надо заслужить. Хорошо? Иди, и давай работать по-честному. Я к тебе хорошо отношусь, но не надо этим злоупотреблять. Я не позволю вам, друг мой, вешать лапшу мне на уши. Все. Иди, работай.

— Последний вопрос можно?

— Ну, хорошо, говори. И давай, дуй отсюда.

— Почему вы мне не верите?

— Хочешь знать? Ладно. Просто, парень, ты слишком поздно пришел. Преступник уже найден и во всем признался. Здесь очередь, знаете ли, на признательные показания.

— Мне руку поднял рефери, которой я не пил, — улыбнувшись, сказал Алексей.

Даша стала тренироваться у тренера мужской сборной. Тренер Иван Петрович, или, как чаще его звали:

— Петрович, — стал потихоньку приставать к ней. Да и другие тоже. Алексей хоть и встречал ее каждый день, но на тренировках присутствовать ему не разрешалось. В конце концов, он подрался с самим Петровичем. Тот хотя и был бывшим кандидатом в мастера спорта, но не ожидал, что Алексей тоже был боксером. И Алексей послал Петровича в нокаут. Он долго учил этот прием одного ирландского боксера. Правша посылает в нокаут левой рукой. Ведь левая у правши может быть:

— Невидимой! — Удар левой, потом правой по корпусу, как завершающий акцентированный удар. Противник ожидает только легкого щелчка левой, который делается для отхода. Но тут следует переход на короткую дистанцию, и завершает эту серию мгновенный, незаметный удар в челюсть. Противник падает, даже не поняв, откуда был произведен удар. Как будто на ринге был еще кто-то. Леха так и называл этот удар:

— Удар Третьего. — И именно этим ударом он уложил на ринге Петровича, куда Петрович предложил пройти Алексею для выяснения отношений.

Пришлось уйти. Не только ему, но и Даше вместе с ним.

— Я от тебя не ожидал такой подлянки, парень, — сказал Петрович. — Я уже остановился, можно сказать, прекратил бой, а ты толкнул меня.

— От толчков в нокаут не уходят, — только и сказал Алексей.

Даша была настолько шокирована победой Алексея над самим Петровичем, что сказала:

— Потренируй меня, пожалуйста.

— Да, конечно. Но только где? — И Алексей нашел место для тренировок. Он был немного знаком с командиром дивизии. И попросил его помочь.

— Ты хочешь тренировать секцию? — спросил Леонид Леонидович? Зачем тебе это надо? Мы ведь не платили ничего бывшему тренеру. Впрочем, я бы мог сделать тебе ставку тренера. Но при условии, что ты сделаешь чемпиона. Какого-нибудь чемпиона. В любом весе, любого возраста. Сможешь?