Танцы в нечётных дворах - Элен Витанова Страница 9

— Иди сначала ты, я пока с Наташей поговорю.

Ванная комната оказалась просторной, а сама ванна — мраморной. Из стен кое-где торчали бронзовые завитушки разных размеров — очевидно, крючки для полотенец. Все это великолепие соседствовало с потрескавшимся потолком, сколотой кое-где лепниной и установленной в углу совершенно современной черной душевой кабинкой. Эльза посмотрела в зеркало, умылась, намазалась кремом. Подошла к занавешенному окну, и, отдернув занавеску, обнаружила там небольшой симпатичный двор. Окруженный старыми домами, он был неправильной формы и ярко освещался большим фонарем, прикрепленным к одной из стен. Выхода из двора было два: сквозь маленькую арку и — в подъездную дверь в противоположной стене. Посередине расположилась круглая клумба, а в ней — старинный мраморный фонтанчик. Вокруг ходили несколько человек, в хаотичном порядке расставляя столы и стулья.

«Какое странное место», — подумала Эльза и задернула штору. Разделась, с удовольствием помурлыкала в душе, и, не найдя фена, вышла с мокрыми волосами. В комнате Наташа и Оля что-то живо обсуждали, но, как только дверь открылась, Наташа легко хлопнула Олю по спине и сказала: «Иди купайся, времени не так много, потом решим». И вышла.

Оставшись в одиночестве, Эльза снова подошла к окну. Она любила смотреть из окон, а не сделать этого в новом месте, да еще таком очаровательном, было бы странно. Правда, как только она отодвинула висевшую на металлических кольцах старую портьеру, дверь снова открылась.

— Эльза, я принесла вам чаю с печеньем, хотите?

— Да, хочу, спасибо.

— Оля сказала мне, что вы познакомились в поезде, это правда? У вас есть дела сегодня вечером?

— Познакомились в поезде. Дел нет, — Эльза не очень любила отвечать на несколько вопросов, заданных одновременно. Режиссер в театре всегда ругал сценаристов за такие реплики. Наташа была очень милой, но несколько отстраненной. Поначалу она показалась Эльзе более радушной.

— У нас сегодня вечеринка, тут внизу, во дворе. Там есть небольшое кафе. Приходите, если захочется.

— Спасибо, с удовольствием, — сказала Эльза, а про себя добавила: «Если пойдет Ольга».

Ольга — в этом есть что-то торжественное. А Оля — звучит простенько, так могли бы звать какую-нибудь подружку детства, или костюмершу, например. Юную, пухленькую, и чтоб губки бантиком… Задумчиво разглядывая фасад здания через дорогу, Эльза машинально считала в нем окна и маленькие скульптуры в фальшивых проемах. Когда Ольга вошла в комнату, окон было четырнадцать, скульптур — пять.

— Тебя уже пригласили на вечеринку?

— Да.

— Удачно мы попали. У Наташи необычные вечеринки — наверняка придет куча сумасшедших. Я была на одной, когда мне было двенадцать лет. Мы отдыхали тут в пансионате всей семьей, и мама решила увидеться с Наташей, она ж ее двоюродная сестра. Знаешь, они никогда не дружили, даже в детстве — слишком разные. А тут договорились встретиться. И как раз была вечеринка. Мы побыли на ней от силы полчаса: мама минут пятнадцать поговорила с Наташей и ее мужем — тогда у нее был другой муж, а остальное время искала меня. Я со многими тогда успела познакомиться: в жизни таких странных людей не видела — ни до, ни после. И мне всегда хотелось сюда вернуться, хотя мама была против. Чего здесь точно нет, так это условностей…

Около десяти вечера снизу, со двора, начала потренькивать музыка. Мелодия была явно восточной, инструмент — тоже. Девушки накрасили ресницы и губы, и, минуя притихшие комнаты и темный подъезд с торчавшей из окна веткой акации, вышли на улицу. А затем, обойдя дом, через маленькую арку вошли во двор, который Эльза видела из окна ванной. Правда, теперь здесь стояли не только столы и стулья, но и огромные садовые свечи. Они были везде: на столах, на клумбе, на асфальте и даже на внешних подоконниках окон первого этажа.

Собравшаяся публика словно разыгрывала сцену неизвестного красочного спектакля. Уже знакомый девушкам мужчина с дредами играл на импровизированной сцене, устроенной в углу двора. Вокруг него — на маленьких подушках, циновках или просто на полу — сидели человек десять, странно одетых, разного возраста, но с одинаково мечтательными лицами. Под невысокой акацией полулежала странная пара. Девушка в длинном оранжевом платье и заплетенными в косу золотистыми волосами, ненакрашенная и веснушчатая, на вид — едва достигшая совершеннолетия, и старик с седыми пейсами, в черном пиджаке, похожем на сюртук. Он сидел на подушке, скрестив ноги и облокотившись спиной о дерево, а девушка лежала у него на колене лицом к музыканту, крепко сжимая пальцами обнимавшую ее руку. Подол очень красивого платья валялся в пыли, но юную нимфу это, кажется, ничуть не беспокоило. В другом углу двора, у длинного стола, по-ресторанному уставленного бокалами, рюмками, бутылками и какой-то снедью, суетилась пышная дама, затянутая в красное кожаное платье. Возле нее растерянно стоял кудрявый парень лет восемнадцати — худой, жеманный, с плаксивым выражением лица. Стайкой туда-сюда носились готичного вида подростки с гитарой. Двор быстро наполнялся людьми: постоянно прибывали новые, не менее странные гости.

— Вы тоже пришли посмотреть на Эллу? — спросил кто-то слева.

— Да-да, она нечасто танцует теперь. Очень жду, — ответ прозвучал с той же стороны и в той же тональности.

— Увы, все мы стареем. Правда, ее это точно не касается. Она великолепна!

Эльза обернулась. Такой диалог был бы уместен в местном Оперном театре, но точно не здесь, и не между этими двумя людьми. Один из них явно был последователем Кришны — из тех, кто танцует и раздает книжки на улице. Другой словно сошел с карикатуры на поэта в изгнании: на нем, невзирая на теплую погоду, были шляпа и шарф, причем шарф — совершенно невероятного малинового оттенка. Образ завершал поношенный вельветовый пиджак с оттопыренными карманами и рюмка водки в руке. В следующую секунду он увидел изумленный взгляд Эльзы и шутливо ей поклонился.

— Яков, теперь уже скорее поэт, чем журналист. А это — Георгий, мой одноклассник, скорее кришнаит, чем поэт.

Эльза рассмеялась:

— Точно подмечено.

Георгий приложил руку к сердцу и, улыбнувшись, кивнул головой.

— Я Эльза, актриса. А это — Ольга, она…

— Я просто племянница Наташи, — прервала ее Оля. Странно, что она не хочет, чтобы здесь знали об ее телевизионных регалиях. Но Яша не дал этой мысли развиться.

— Жора, я вас покидаю, актрисы — моя слабость. Многие из них были моими музами, и я снова ощущаю до боли знакомые вибрации. Вы позволите, Эльза, предложить вам рюмку водки? Как дань традиции, так сказать… Впрочем, здесь есть и сладкое вино, вам должно понравиться. Или все-таки водки?

— Все-таки водки. И огурчик, — Эльза рассмеялась, ей стало невероятно легко. Этот вечер, запах акации, почти летний двор, освещенный фонарем и свечами, люди, похожие на книжных персонажей. Это был настоящий театр, неподдельный. Театр, в который хотелось верить. Почему такого не случалось с ней раньше?