Подруга Дьявола - Питер Робинсон Страница 99

— Вы уверены, с ним тогда была женщина?

— Конечно. Я и сейчас еще могу отличить женщину от мужчины. — Он улыбнулся. — Еще могу. Худая, невысокая… Наш Джек оказался темной лошадкой. На него это не похоже.

— Как это понимать?

— Когда дело касалось отношений с женщинами, Джек всегда вел себя по-серьезному. Как только ему приглянулась какая, он сразу влюблялся в нее. Мы, бывало, шутили над ним, иногда даже грубовато, а он только краснел как свекла.

— Он никогда не упоминал эту девушку?

— Нет. Мне он о ней не говорил. И вообще никому из нас.

— Но она была нездешней, они только что познакомились…

— Да, она была нездешней, но однажды уже приходила сюда с молодым парнем. Я ее сразу узнал. Даже не по лицу, а по тому, как она двигалась. И вот она появилась снова, но встретилась с Джеком на улице.

— Здесь, в пабе, она больше не появлялась?

— Нет. Она ждала его на улице.

— А он точно ничего не говорил о своей новой подружке?

— Точнехонько. Я больше не встречал ни ее, ни Джека.

— Поверьте, мне очень жаль вашего друга, — сказала Энни.

— Угу. В полиции решили, что он, должно быть, свалился со скалы, но этого не может быть. Джек здесь вырос и знал эти места как свои пять пальцев.

— Я только что была на отмели, — сказала Энни. — Как вы считаете, падение со скалы могло закончиться для него смертью? Ведь камней внизу нет.

— Вряд ли, — ответил Килбрайд. — Бывали случаи, люди падали, но отделывались переломом ноги, иногда ломали обе.

— Полагали также, что он мог сам броситься со скалы.

— Вот уж в это я поверить не могу. У Джека было все для жизни. Он был парень простой, и его вполне устраивали простые удовольствия. Он верил, что самое главное — это хорошая работа. Из него получился бы отличный муж и отец, если б судьба предоставила ему такую возможность. — Он покачал головой. — Нет, быть не может, чтобы Джек покончил с собой.

— Что же, по-вашему, тогда случилось?

— Убила она его — вот что.

— За что?

— Откуда же мне знать, ведь вы, женщины, никогда не скажете, что думаете о нас, мужиках! Может, повздорили они, а может, она была вроде как серийная убийца, они тут у нас промышляли. Но убила его она, это ясно как день. Джек, он такой был парень — с симпатичной молодой женщиной пошел бы хоть на край света и дал бы ей лепить из себя что угодно, как из воска. Да этот придурковатый осел был влюблен в нее, когда она его убивала! — Килбрайд встал. — Ну ладно, не буду больше вам надоедать. Просто я узнал вас и подумал: если вы и впрямь выясняете, что случилось с Джеком Гримли, можете поверить мне на слово: кто-то здорово помог ему умереть.

Энни, допив пиво, с благодарностью посмотрела на него:

— Спасибо, мистер Килбрайд. Я запомню все, что вы рассказали.

— И об этой молодой девице?

— Да, — кивнула Энни.

Внимание этого человека нравилось ей больше, чем назойливые приставания Эрика.

— Мне кажется, вы из тех людей, кто уж если поставит перед собой цель, так ее и добьется. Когда докопаетесь до истины, зайдите сюда и расскажите нам о том, что узнаете. Зайдете? Я здесь почти каждый вечер.

— Обязательно зайду, — ответила Энни, пожимая его руку.

Вернувшись в свою комнату, она сделала в блокноте пометку: не забыть известить Килбрайда и Кита Макларена об итогах этого расследования.

София уже ждала его в недавно открывшемся баре на Маркет-стрит, где они договорились встретиться. Извинившись за пятиминутное опоздание, Бэнкс сел напротив. В баре было тише и меньше накурено, чем в любом из пабов, да и обстановка казалась более интимной: круглые столики с блестящими черными столешницами, на каждом чаша с водой, в которой среди цветочных лепестков плавает горящая свеча; блестящие хромированные стулья, зеркала, яркие многоцветные испанские гравюры, и все это в сочетании с самым современным оборудованием. Заведение открылось всего месяц назад, и Бэнкс прежде в нем не бывал. Встретиться тут предложила София. Когда она была здесь до этого и с кем, об этом Бэнкс мог лишь гадать. Звучала негромкая музыка в стиле кул с вокалом, и Бэнкс сразу узнал американскую джазовую певицу Мадлен Пейру, исполнявшую песню Боба Дилана «Ты решила уйти и оставить меня одного». Песня была сентиментальная, но как раз кстати и под настроение: завтра София уезжала обратно в Лондон, и Бэнкс не знал, увидит ли он ее еще когда-нибудь.

— Тяжелый день? — спросила она.

— Бывали и потяжелее, — ответил Бэнкс. Он потер виски, отгоняя воспоминания о теле Темплтона на прозекторском столе и о беседе с его потерявшими от горя рассудок родителями. — А как вы?

— Длинная пробежка утром и небольшая работа в конце дня.

— Так вы и здесь работаете?

— Да. Скоро мы выпускаем сериал в пяти частях об истории Букеровской премии, поэтому я должна прочесть романы всех лауреатов. Или хотя бы большинства из них. Кто сейчас помнит Перси Говарда Ньюби, первого лауреата, или Джеймса Гордона Фаррелла, который дважды получил премию? — Она прикрыла рот ладонью. — Что это я разболталась? Вы ведь, наверное, есть хотите?

— А здесь подают гамбургеры и картофель фри?

София улыбнулась и покачала головой:

— Вы человек с утонченным гастрономическим вкусом, скажу я вам, — иронически заметила она. — Нет, этого здесь не подают. Но нам приготовят горячий бутерброд из сыра бри с чесноком на багете, ее ли я хорошенько попрошу об этом. Хозяин — старый приятель моего отца.

— Так этого мне вполне хватит, — с улыбкой согласился Бэнкс. — И выпить нам тут тоже дадут?

— О господи! Какой вы нетерпеливый! У вас точно сегодня был тяжелый день. — София жестом подозвала официантку и попросила принести для них по бокалу риохи.

Когда вино принесли, она произнесла тост:

— За великие мысли, которые осеняют нас в полночь.

Бэнкс улыбнулся, и они сдвинули бокалы.

— А у меня для вас подарок, — сказала София, протягивая Бэнксу сверточек в упаковочной бумаге знакомого магазина.

— О! — Бэнкс развернул упаковку и обнаружил диск Тиа Гилмор «Пылающая Дороти». — Спасибо, — поблагодарил он. — Я как раз собирался его купить.

Он не заметил, как тревоги и переживания прошедшего дня притупились, страшные картины и неприкрытое человеческое горе словно отступили на задний план. В баре был богатый ассортимент вин, за столиками сидели пары, негромко и непринужденно беседующие между собой, звучала приятная музыка. Слушая Софию, рассказывающую о работе на Би-би-си, Бэнкс позабыл о своем расследовании. Слегка коснувшись политики, они выяснили, что оба ненавидят Буша, Блэра и войну в Ираке, потом заговорили о Греции — она очень нравилась Бэнксу, а для Софии была родным домом, Дельфы для обоих были самым необычным и притягательным местом во всем мире.