Парящий тигр - Кейт ДиКамилло

Глава 1

Утро, когда Роб обнаружил тигра, в остальном ничем не отличалось от любого другого утра. Он, как всегда, пришёл под вывеску «Звезда Кентукки — Мотель» и стал дожидаться школьного автобуса. Звезда была на месте: пронзительно жёлтая, неоновая, она то вспыхивала, то гасла на фоне синего, тоже неонового штата Кентукки. Робу вывеска нравилась. Ему даже мерещилось — смутно, но вполне настойчиво, — что этот символ принесёт ему счастье.

Или уже принёс? Утро-то было обычное, но сначала, на рассвете, он нашёл тигра. Разве это не счастье? Он же просто так брёл по лесу, ничего не искал, шёл себе куда глаза глядят, надеясь заблудиться или повстречать голодного медведя. Он был готов сгинуть, пропасть, но главное — больше не ходить в школу. Он забрёл довольно далеко от мотеля «Звезда Кентукки» и в самой чаще наткнулся на покосившийся, заколоченный сарай. Похоже, бывший хозяин, старик Бошан, когда-то хранил в нём бензин и газовые баллоны. В здешних краях всё принадлежит Бошанам. Около сарая Роб увидел большую клетку, а внутри — Роб даже глазам своим не поверил — был самый настоящий огромный тигр! Оранжево-золотой, яркий точно солнце, он метался по клетке взад-вперёд и, судя по всему, очень сердился.

Утро было ещё раннее, небо хмурилось, воздух загустел и не двигался, словно вот-вот пойдёт дождь. Он и так шёл каждый день вот уже две недели кряду. По земле стлался туман. Робу показалось, что тигр поднимается из этого тумана, точно творение невидимого фокусника. Совершенно потрясённый, мальчик застыл на месте, не сводя глаз с клетки. Но долго смотреть он себе не разрешил, боясь, что от его взгляда тигр может исчезнуть. А потом он бросился бежать — через лес назад, к мотелю, под вывеску «Звезда Кентукки». И всю дорогу ум его сопротивлялся, не верил, а сердце наперекор всему выстукивало простую непреложную правду: тигр-тигр-тигр.

Теперь Роб стоял под вывеской, ждал автобуса и думал о тигре. Только о тигре. Он не думал о красной сыпи, обо всех этих зудящих прыщиках, которыми покрыты его ноги сверху донизу. Даже внутри ботинок. Отец говорит: чем меньше о них думаешь, тем меньше они чешутся.

А ещё он не думал о маме. Он не думал о ней с самых похорон. С того дня, когда он рыдал, рыдал без остановки, весь сотрясаясь от всхлипов, так что ломило грудь и живот. Отец тогда посмотрел-посмотрел на него и тоже расплакался.

На похороны оба они надели костюмы. Отцу костюм был тесен. И когда он с размаху ударил Роба, чтобы тот перестал рыдать, пиджаку него справа, под мышкой, треснул по шву.

— Плакать бессмысленно, — сказал потом отец. — Плачь не плачь, её уже не вернёшь.

С того дня прошло уже полгода. Равно как и с их переезда. Они уехали из Джексонвилла в Листер сразу, в тот же день. И Роб с тех пор не плакал. Ни разу.

И наконец, последнее, о чём он не думал, стоя под вывеской в ожидании автобуса, был сам автобус. Точнее — каково ему будет ехать в этом автобусе. Особенно он не думал о братьях Тримангер, Нортоне и Билли, которые поджидают его внутри, точно цепные псы, готовые броситься и растерзать в клочья.

Роб нашёл способ не думать. Он притворяется, будто он — набитый всякой всячиной чемодан. Точно такой чемодан он собрал, уезжая из Джексонвилла. Он засунул в чемодан все свои чувства, подоткнул их со всех сторон под крышку, чтоб не вылезали, а потом сел сверху и застегнул. На все замки. Так он научился недуманью. Иногда чемодан распирает изнутри, замки почти срывает, но теперь у него есть, чем придержать крышку сверху, чтобы она ни за что не открылась. Он посадит на неё тигра.

Так он дожидался школьного автобуса, стоя под вывеской «Звезда Кентукки». С набухшего неба заморосил дождь. А Роб представлял, как тигр восседает на чемодане и моргает своими золотыми глазами, сильный и гордый, и ему нипочём, что кто-то или что-то рвётся из этого чемодана наружу.

— Глядите, кто к нам пожаловал! — воскликнул Нортон Тримангер, стоило Робу влезть в школьный автобус. — Звезда Кентукки! Собственной персоной! Ну как живётся звёздам?

Нортон стоял посреди прохода, перекрывая Робу путь.

Роб пожал плечами.

— Смотри-ка, он не в курсе. — Нортон подмигнул брату: — Слышь, Билли, он не знает, как живётся звёздам.

Роб проскользнул мимо Нортона. Прошёл в самый конец автобуса и уселся на заднее сиденье.

— А тут у нас, между прочим, не Кентукки, — сказал Билли Тримангер. — Тут другой штат. Флорида.

Плюхнувшись на сиденье рядом с Робом, он прошипел прямо ему в лицо:

— Никакая ты не звезда. Ни во Флориде, ни в своём Кентукки. Ты — ничто.

Пахло изо рта Билли премерзко. Гнильём и чем-то кислым, металлическим.

— Ага, — согласился Роб.

Билли ударил его довольно сильно. А потом враскачку — чтобы не упасть в тряском автобусе — подоспел Нортон. В один кулак он сгрёб волосы Роба, а другой впечатал ему сверху, прямо в макушку — острыми костяшками сжатых пальцев. Роб терпел, не пытаясь защищаться. Если не защищаться, это кончается быстрее. Если не защищаться, им становится скучно и они оставляют его в покое. Пока автобус не въедет в город, их будет тут только трое. А водитель, мистер Нелсон, всегда притворяется, будто ему невдомёк, что происходит у него за спиной. Едет себе и едет, насвистывая какие-то незамысловатые немелодичные песенки. Робу тут никто не поможет, и он это отлично знает.

— Слышь, у него все ноги в этой гадости, — сказал Билли брату. — Сифилитик прыщавый.

— Зараза ходячая, — пробормотал Нортон и снова занёс кулак над головой Роба.

Удар был посильнее прежнего, но Роб не заплакал. Он никогда не плачет. Он в этом деле, в неплаканье, настоящий профи. Лучший неплакальщик в мире. И это всегда доводит Билли и Нортона до бешенства. А сегодня Роб вообще был сильнее, чем обычно. Спасибо тигру. Достаточно подумать о тигре — и он уже не заплачет. Нипочём. Никогда.

До города оставалось ещё полпути, как вдруг автобус свернул на обочину и остановился. Такого прежде никогда не случалось. От неожиданности Нортон даже забыл в очередной раз двинуть Роба по башке, а Билли прекратил дубасить его по плечу и локтю.