Диковинные загадки отеля «Зимний дом» - Бен Гутерсон Страница 10

– Элизабет! – сказал он. – Что ты здесь делаешь? – Он с опаской двинулся вперёд.

– Я… мне показалось, я что-то услышала. – Элизабет оглянулась на дверь.

Сэмпсон подошёл к ней и остановился. Он вгляделся в дверь, прищурившись, будто мог узнать, есть ли кто-то за ней, просто сконцентрировавшись, а потом с улыбкой повернулся к Элизабет и сказал:

– Может, ты бурю с улицы услышала. Эта комната крепко заперта.

Элизабет нерешительно улыбнулась.

– Наверное, ты прав. Это буря.

На коридор опустилась неловкая тишина.

– Скажи, мне показалось, или я видела, что мастерская открыта? – спросила Элизабет. Ключ оттягивал карман, и девочка поняла, что ей нужно будет придумать, как при первой же возможности вернуть его.

– Не показалось. – Сэмпсон расплылся в улыбке. – Мистер Фоллс велел мне… – Он зажал рот ладонью, а потом, понизив голос, сказал: – Что ж, скоро увидишь! У меня рот на замке.

Элизабет рассмеялась, радуясь, что они бросили обсуждать номер 333 или что она делала в этом коридоре.

– Понимаю, Сэмпсон, – сказала она. – Тут всегда что-нибудь происходит.

Посыльный кивнул в ответ.

– Это точно. – Бросив последний взгляд на комнату 333, он сказал: – Пожалуй, вернусь-ка я к работе. А ты лучше не броди в этой части коридора.

– Тогда веди, – сказала Элизабет. Следуя за Сэмпсоном по коридору и слушая, как он рассказывает, какой праздник тут закатят на Пасху, девочка не могла избавиться от мысли «Дэмиен Кроули оставил для Грацеллы книгу». Была и другая мысль, глубже, и отделаться от неё оказалось ещё сложнее, потому что нечто подобное она говорила и сама себе: «Однажды она покажет всем то, что они были неспособны разглядеть».

Зимний зал, как и всегда, был нарядным и ярким: круглые столы застелены хрустящими белыми скатертями и заставлены сияющим тонким фарфором, канделябры блестят, словно созвездия, под высоким потолком, громадные окна отражают столько света и цвета, что просторный зал кажется почти бесконечным. Единственное, чего не хватало в обеденном зале этим вечером, так это гостей, занимавших все до единого места. Если у кого-то ещё оставались сомнения, что середина марта – один из самых неторопливых периодов в жизни отеля, то одного взгляда на Зимний зал во время завтрака, обеда или ужина в эту конкретную субботу было бы достаточно, чтобы полностью их развеять. Камин всё так же источал сладкие ароматы горящих ветвей ели и тсуги, а из невидимых колонок по углам всё так же лились ноты «Гольдберг-вариаций» Баха, но зал был наполнен лишь наполовину.

Элизабет вошла через заднюю дверь и оглядела пышный зал. Здесь она ела всегда, если только не была в школе, но его вид (и мысль о том, что теперь этот громадный отель – её дом, что она правда больше никогда не вернётся в Дрир) всегда был ей словно в новинку и неизменно радовал. Она расправила свитер и прислушалась, как бурный ветер бьётся в окна. За последний час Элизабет решила, что не будет держать зла на Норбриджа и – по крайней мере пока что – не будет думать о том, как пробралась в комнату Грацеллы. На неё вдруг разом навалилась куча всего, и ей хотелось лишь погрузиться с головой в приятную атмосферу ужина в Зимнем зале.

– Давай-ка найдём хорошее местечко, пока не набежала толпа? – произнёс кто-то за её спиной, и Элизабет обернулась и увидела Леону Спринджер, библиотекаршу «Зимнего дома» и ту, с кем она сильнее всего сблизилась в отеле. Леона не только любила книги так же сильно, как Элизабет, но с ней ещё и можно было поболтать обо всём на свете, даже о том, что девочка пока не обсуждала с Норбриджем. Леона как будто всегда смотрела на вещи свежим взглядом, и Элизабет одновременно доверяла её мнению и уважала его.

– Привет, Леона, – поздоровалась Элизабет, обнимая её. – Веди же меня через эту огромную толпу!

– Не своди глаз с моей причёски, – посоветовала Леона, – а то потеряемся в этой толчее. – Она рассмеялась и прошла вперёд. – И давай поищем нашего начинающего преподавателя, мистера Кроули. Он дремал – эм, то есть занимался – у меня в библиотеке последние пару часов, пока я читала ту великолепную книгу, которую ты мне порекомендовала, «Звёзды под нашими ногами». До чего она хороша!

– Рада, что она тебе понравилась, – сказала Элизабет, в очередной раз думая, как же замечательно иметь такого друга, как Леона. Она заметила Хайрама, сидящего за столом ближе к передней части зала вместе с профессором Эгилем П. Фаулзом и собирателями пазлов с их жёнами. – Я сегодня встретила Хайрама, когда каталась на лыжах, – добавила она.

– Да, он упоминал об этом, – сказала Леона. Она остановилась и серьёзно посмотрела на Элизабет. – Этот паренёк – настоящий исследователь. Сегодня он взял «Хаос и загадки» Герберта Манчглика, а ещё «Историю перуанских соляных прудов» Шэннон Окелло, записки Перловски из путешествий в Укбар и даже полистал старый дневник Маршалла Фоллса. Весьма разношёрстная подборка! – Глаза у неё округлились от восторга; она повернулась к залу лицом. – Гляди – он нам машет.

Мгновение спустя Элизабет и Леона уже усаживались за стол и обменивались приветствиями с собравшимися. Миссис Рахпут и миссис Веллингтон в прелестных вечерних платьях и увешанные украшениями просияли, узнав, что Элизабет к ним присоединяется. Профессор Фаулз, несмотря на то, что с Элизабет они виделись пять раз в неделю в коридорах Хевенвортской академии, так ликовал, будто их встреча была событием из ряда вон выходящим.

– Элизабет, Элизабет! – воскликнул он, одетый, как всегда, в коричневый твидовый костюм, который казался таким плотным, что в нём профессору, наверное, было бы тепло на улице даже без верхней одежды. – Как замечательно тебя видеть! – Он пожал руку сперва Элизабет, а потом Леоне. – И нашу прелестную библиотекаршу тоже, – добавил он, прежде чем кинуть взгляд на часы. – Она открывает двери своей библиотеки ровно в девять часов утра каждый день, за исключением воскресений. До чего же приятно видеть вас обеих.

Вскоре к ним присоединился Норбридж (едва заметно подмигнувший Элизабет), и им подали тарелки с рыбой, и бататом, и зелёной фасолью, и экстракукурузным хлебом, и все сидящие за столом (за исключением мистера Рахпута) завели приятную и весёлую беседу. Элизабет так наслаждалась вечером, что почти забыла и о произошедшем у шахты, и о своём беспокойстве за Лану, и о том, что она пробралась в комнату 333. Она подумала о фрагменте пазла, спрятанном в ящике её стола, и ощутила укол вины.

– Я не уверен, что все об этом знают, – объявил профессор Фаулз после того, как пустые тарелки унесли и подали ежевичный пирог с ванильным мороженым, – но наш прилежный мистер Хайрам Кроули… – тут он положил руку юноше на спину и лучезарно улыбнулся ему, – усердно трудится над тем, чтобы получить и диплом учителя, и степень по сравнительному литературоведению. Хайрам, может, поделитесь с нами последними предметами своего интереса?

Хайрам, по-прежнему одетый в синий полосатый свитер, который был у него под лыжной курткой, вытер рот салфеткой и положил руки на стол. Элизабет подумала, уже не в первый раз, что у него самая ровная линия челюсти и самая вдумчивая манера двигать руками из всех её знакомых. Все за столом выжидающе посмотрели на него.