Сны единорога - Камилла Бенко Страница 11

– Не стой там как истукан, – сказала женщина. – Присядь. Нам предстоит много… Алмазы небесные, в чём дело? – воскликнула она, когда наконец посмотрела на Клэр. Девочка сделала шаг назад. Линзы, вставленные сейчас в оправу очков Терры, были настолько толстыми, что профессор напоминала сову. Она принялась быстро переставлять линзы. Закончив, она негромко присвистнула: – Я ещё никогда не видела такое точное олицетворение страдания. Что, во имя земли и её недр, приключилось с тобой сегодня?

Словно она видела не только лицо Клэр, но и то, что было внутри её головы, самые её мысли. Но тон её голоса был таким по-матерински тёплым, что глаза Клэр немедленно затопили слёзы. Девочка настолько сильно сосредоточилась на том, чтобы не дать им выход, что вместо этого наружу выплеснулся рассказ о том, как она провела день. Как Жеод пытался подшутить над ней; как она не виделась с Софи; как её самосветы так и не засветились, даже разок. И как она думала, что, может…

– Может, что? – внимательно слушала Терра.

– Что, может, у меня нет чудесных способностей, – выложила Клэр как на духу. Она затаила дыхание, гадая, не сделала ли она ошибку. Терра могла позвать противопризрачный караул, и сёстры оказались бы за стенами цитадели, не успев и глазом моргнуть.

– Милая, – произнесла Терра, накрывая ладонь девочки своей. – Чудеса никогда не иссякают. Они всегда присутствуют там, в материи. На самом деле чудесные способности – это умение видеть, умение находить возможности.

Клэр нахмурилась:

– Возможности?

Терра кивнула, её крупные рубиновые серьги качнулись.

– Всё вокруг обладает возможностью превращаться во что-то ещё. Всё содержит в себе тайные стремления и скрытый потенциал. Предметы хранят истории, которыми они жаждут поделиться. Какие именно, мы можем понять с помощью чудес, а затем решить, какую конкретно будем из них извлекать. Твоя сестра упоминала, что ты любишь рисовать, это так?

Озадаченная резким поворотом беседы Клэр кивнула. Девочка ощутила знакомый зуд в кончиках пальцев. Она уже так давно не держала карандаш в руке. Графит, или писчий камень, как его называли в Ардене, был для здешних мест редкостью. Такой редкостью, что даже Ковало и Акила, наиболее прославленные охотники за сокровищами среди всех четырёх гильдий, сказали, что видели за свою жизнь не больше горстки таких. Графитовые шахты закрылись много лет назад. И всё же рисование было одним из её любимых занятий. Клэр медленно опустилась в кресло, обитое розовым бархатом, готовая продолжать слушать.

– Когда ты рисуешь, – продолжила Терра, похлопав по иллюстрации с единорогом, которая лежала на её столе, – какой самый первый след ты оставляешь на листе бумаги?

Не зная точно, к чему Терра пытается её подвести, Клэр пожала плечами:

– Линию, наверное.

– А что ты рисуешь затем? – подсказала ей Терра.

Девочка на секунду задумалась. Вопрос был так прост, что она задумалась, нет ли в нём подвоха.

– Я рисую новые линии.

– Именно, – кивнула профессор. – Линия – это просто линия, до тех пор пока ты, творец, не увидишь потенциал в том, чем она может стать – нижней частью подбородка, боком яблока, изгибом улыбки. – Женщина потянулась к мочке уха и сняла рубиновую серёжку. Украшение звякнуло о стол, когда она положила его перед Клэр. – Прямо сейчас рубин выполняет простую просьбу отражать свет вокруг себя. Но когда-то эти камни, плавясь в сердце земли, создавали свет сами. Полируя рубин, ты помогаешь ему вспомнить, как он когда-то испускал собственное сияние и как он может сделать это снова. Вперёд же. Попробуй.

Клэр медленно подняла самоцвет. Взяв из рук Терры платок, она принялась протирать им камень. Ничего не произошло.

– Вспомни свои ощущения, когда ты рисуешь, – вкрадчивым голосом произнесла Терра. – Ты следуешь за линией писчего камня, высвобождая из неё образ. Здесь же ты следуешь за искрой света, побуждая её вырваться на волю.

Клэр хотела было заметить, что полировка – это не то же самое, что рисование, но Терра лишь сочла бы это отговоркой. Поэтому она сосредоточилась на крошечной искорке рубина. Закрыв глаза, девочка постаралась представить непроглядную темноту, в которой был рождён этот камень. Весь жар мира, крепко обнимавший его. Сжимавший снова и снова до тех пор, пока не потряс его молекулярные структуры, заставив их сгибаться, вибрировать, гудеть и плавиться… Что-то вспышкой пронеслось перед темнотой её закрытых век, и Клэр распахнула глаза.

Рубин мерцал у неё на ладони.

Его сияние было слабым, немногим ярче включённой днём праздничной гирлянды. Но оно было. Она убедила рубин замерцать. Она сотворила чудо.

По собственному желанию.

На неё нахлынул прилив радости, которую тотчас сменила растерянность.

– Почему это давалось мне так легко, пока я не очутилась в классе?

– Ах да, – кивнула Терра. – Софи ведь говорила что-то про пещеру и виверну. В моменты, когда мы во власти сильных эмоций, наши возможности порой удивляют нас самих. Но чтобы научиться управлять чудесной силой и призывать её, когда пожелаешь, нужна практика. Нельзя стать великим художником за одну ночь.

Клэр кивнула, но слушала она лишь вполуха. Девочка снова смотрела на ожерелье из слёз луны.

– Как полировка может помочь со слезами луны?

– Ты только что высвободила свет из камня, – сказала Терра. – А если верить Тимору Многоречивому, – она похлопала по лежащей перед ней книге ещё раз, – ближайший родственник единорогов – свет звёзд. Поскольку ты принцесса-самоцветчица, возможно, ты можешь вызвать единорогов к жизни таким же образом, каким ты призвала искру внутреннего света рубина.

Девочка посмотрела на неё оторопело:

– Серьёзно?

Терра поправила свои очки:

– Это всего лишь идея, но… – Она махнула руками в сторону своего стола и полок, которые были заставлены томами с толстыми корешками: – Все эти книги тоже начались с простой идеи. Как и все эти рисунки, портреты, скульптуры, гобелены…

Вглядываясь в слёзы луны, Клэр подумала, что они были самой прекрасной идеей из всех. Мерцание рубина, казалось, зажгло что-то в её груди. Что-то маленькое, но сильное.

– Дайте мне ткань, профессор Терра, – произнесла она. – Я готова попробовать.

Час спустя Клэр бродила по мраморным коридорам. Лишь глухой стук собственных шагов составлял ей компанию. Она старалась ступать неслышно. Звёздная цитадель производила впечатление места, в котором нужно разговаривать шёпотом. Она одновременно казалась величественной, как собор, и внушала робость, как библиотека. Желудок девочки урчал в этой гулкой тишине, пока она пыталась прогнать от себя чувство безысходности.

Но ей всё никак это не удавалось.

Когда она полировала слёзы луны в кабинете Терры, они легонько пульсировали в её ладонях… Но сияние так и не пробилось наружу, чуда не произошло, единороги не появились на свет. Воодушевление, охватившее Клэр, казалось, полностью улетучилось.