Поздравляю, желаю счастья - Канни Меллер Страница 11

У мамы был такой вид. словно она вот-вот влепит мне пощёчину.

— Не надо шуток, — умоляюще произнес папа. Он побрился и стал похож на обычного папу, которого ждет обычная работа.

— Это правда, — сказала я. — я знаю одного мальчика, который живет на дереве.

— Мальчика? — переспросила мама.

— На дереве? — повторил папа.

— Если ты на работу, папа, то пойдем вместе, — предложила я.

— Ладно, — согласился он.

И мы пошли.

— Папа, — сказала я, когда мы шли через площадь к метро.

— Что? — отозвался он.

— Хорошо, — ответила я.

Он вопросительно взглянул на меня.

— Хорошо, что ты встал, и вообще…

— Хорошо, что ты вернулась домой, — ответил он и о меня.

— Ну конечно, вернулась. Я люблю свою комнату.

Он помахал мне, и я скрылась в дверях метро.

Нельзя сказать, что кто-то из нас особо откровенничал. Но, может быть, чтобы любить друг друга, необязательно раскрывать все тайны.

На математику я опоздала всего на пятнадцать минут.

После обеда шел дождь, и я, несмотря на усталость, отправилась в город. И не зря: Ругер ждал на нашей скамейке.

— Хорошо! — сказал он, обнимая меня одной рукой, как ни в чем не бывало, словно мы жили одной жизнью. Но ведь на самом деле все не так. Я ничего о нем не знала.

— Где ты был ночью? — спросила я, чувствуя, как мамин обвинительный тон эхом отзывается в моих словах.

Он удивленно взглянул на меня.

— Ты сердишься?

— Совсем не сержусь, — оскорблено ответила я. — Просто я ждала тебя. Всю ночь! Я замерзла, была буря, твой домик чуть не развалился, мне было страшно до смерти, а ты не пришел!

Он присвистнул.

— Так значит, это ты ела печенье? Я видел крошки.

Я кивнула и уткнулась носом в его шею. И все снова стало хорошо. Вот так — внезапно. От него пахло не потом и не дезодорантом. От него пахло человеком. Особенным человеком. От него пахло Ругером.

Добравшись до дома, я взбежала по лестнице. Не умею я следить за временем. Часов не наблюдаю, а о минутах и говорить нечего. Они исчезают, как светлячки в темноте, стоит только протянуть руку.

Я наверняка опоздала к ужину, а мама, конечно же, уже вцепилась в телефонную трубку. Ей хватит непосредственности позвонить среди ночи в социальную службу и рассказать, что она не в силах справиться со своими дочерьми. Ни с одной, ни с другой.

— Пожалуйста, поймите: я плохая мать. Вы должны что-то сделать! Я люблю ее и поэтому прошу вас забрать ее у меня!

Я сняла ботинки, из кухни не доносилось ни звука.

Они сидели за кухонным столом друг напротив друга. Мама произнесла, не сводя глаз с папиного лица, как будто меня и не было:

— Еда на плите.

Перед ними стояли бокалы с вином. В канделябре горели свечи, у мамы пылали щеки. На окне красовался большой букет красных роз.

— Они вкусные, — произнесла я, чтобы привлечь к себе хотя бы немного внимания. — Розовые лепестки. Если нарезать их в салат. Говорят, это улучшает потенцию.

— Не вздумай ничего резать, — произнесла мама, по-прежнему не сводя глаз с папы. — В кастрюле рыбные тефтели. В омаровом соусе.

— Шикарно, — отозвалась я, — что празднуем?

— Папа нашел новую работу, — ответила мама счастливым голосом.

Рыбные тефтели, которые мне только что удалось подцепить, скользнули обратно в соус, а я уставилась на человека, который приходился мне отцом. Человека, который в это самое мгновение поднимал бокал с вином.

— Пока еще нет стопроцентной гарантии, но я, кажется, все-таки получил работу.

Я внимательно посмотрела на него. У мамы был такой гордый вид, словно ее мужа только что выбрали на пост премьер-министра.

— И что это за работа? — спросила я, поскольку никто из них, кажется, не собирался ничего рассказывать добровольно.

— Фред будет заниматься распространением лечебных препаратов. Налаживать контакты с магазинами, — сообщила мама таким тоном, будто речь шла о спасении человечества.

— «Вивамакс», — сказал папа. — В таблетках и флаконах.

— Никогда не слышала о таком, — недоверчиво произнесла я.

— Ну, конечно, не слышала! Это совершенно новый продукт! — вставила мама, наливая ещё вина себе и папе.

— Им нужен коммивояжер в северном регионе. — сказал папа.

— Абсолютно натуральный продукт, изготовленный в соответствии с тысячелетними традициями, — выпалила мама, словно разучивая роль.

— Значит, ты будешь разъезжать туда-сюда и сбывать этот товар, да, пап?

— В магазинах товаров для здоровья, — кивнул он.

— А что если ты станешь колесить с полным фургоном этого «Вива…» как его там… и никто не захочет его покупать?

Папа явно пытался подыскать подходящий ответ, но мама успела первой:

— Этот препарат должен помогать людям, подверженным депрессии из-за недостатка солнечного света. А там, на севере, так темно! Бедные северяне…

— Но папа уже спешит на помощь… — брякнула я.

— Лекарство также улучшает общее состояние здоровья и повышает тонус, — произнес папа несчастным голосом.

— Можно мне немного этого «Вива…» как его там, — Я протянула руку, — кажется, мне будет полезно.

Но вместо того, чтобы дать мне целебного средства, папа встал и обнял меня. Казалось, его что-то тревожило. Возможно, он не особо верил в чудесные качества этого самого вива-препарата.

— А где ты будешь жить в поездке? — обеспокоенно спросила я.

— Наверное, в гостинице. А потом вернусь домой и буду отдыхать десять дней подряд.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — сказала я.

— Боже мой, — вздохнул он, — тебя же почти не бывает дома.

— Прости, — я села за стол вместе с родителями, — можно мне тоже немного вина?

Как это ни странно, мама без возражений встала, принесла для меня красивый хрустальный бокал и наполнила его почти до краев.

— За то, что мы втроем собрались за столом! — бодро произнес папа.

— И за то, что Лу тоже скоро вернется домой, — добавила мама.

— Когда? — спросила я после того, как мы выпили. — Когда вернется Лу?

— Сегодня я говорила с врачом. К Рождеству ее точно выпишут.

Я ничего не ответила. До Рождества было еще очень долго. Похоже, мама тоже не очень-то ориентируется во времени и плохо понимает, что будет скоро, а что не очень.